Стеклянные дома - Луиза Пенни (2019)

Воздух в комнате был тяжелый. Влажный, липкий, назойливый. Время текло неторопливо.

Залмановиц открыл рот, попытался сформировать губами слова, предложения, связно выразить мысли. Потом он посмотрел направо, на Гамаша.

И пожалел, что посмотрел. Своим инстинктивным движением он выдал что-то очень важное. Что-то такое, чего не могла не заметить эта проницательная судья.

Что бы ни происходило сейчас, идея принадлежала старшему суперинтенданту Гамашу.

Гамаш взглянул на свои руки, сложенные на коленях, и постарался собраться с мыслями. Существовало много способов вконец все испортить и, наверное, ни одного, чтобы все исправить.

Он не осмеливался посмотреть на свои часы, даже кинуть взгляд на небольшие бронзовые часы на судейском столе.

Но он чувствовал, как идет время. Представлял, как собираются в конференц-зале Квебекской полиции офицеры. Перед его мысленным взором возникали матрешки в Мирабели и их содержимое.

Возможно, они уже покинули склад, эти смешные маленькие игрушки с гнусной начинкой.

Едва прочитав то, что было написано на листке бумаги, которую дал ему Жан Ги, Гамаш понял: это то, ради чего они работали.

Заманивали картель в ловушку, побуждали его совершить одну большую, роковую ошибку.

– Более пятнадцати тысяч человек погибает в Канаде от незаконных наркотиков, – заговорил Гамаш, снова встретившись взглядом с судьей. Его голос звучал спокойно и ровно. Словно в запасе у него была вечность. – За год. Это данные десятилетней давности, и других у нас нет. Сейчас это число гораздо выше. У нас нет более свежей статистики, мы пытаемся получить хотя бы приблизительные данные, но мы наверняка знаем, что потребление опиоидов взлетело, словно ракета. Как и число смертей. Героин. Кокаин. Фентанил. И другие. Ничто не препятствует попаданию этих наркотиков на улицы. Они убивают в основном молодых людей. Я уже не говорю обо всех преступлениях, связанных с наркотиками.

Он едва заметно подался вперед и понизил голос, словно приглашая судью к доверительной беседе:

– Мы проиграли войну с наркотиками много лет назад и сейчас просто плывем по течению, поскольку не знаем, что еще можно сделать.

Глаза судьи Корриво расширились, совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы показать, насколько она потрясена приведенными цифрами. Но не его сообщением.

Она знала, что он прав. Они проиграли. Она видела это ежедневно, день за днем. На своей прежней работе. И сейчас, в судейском кресле. В коридорах Дворца правосудия. Колонны потерянных молодых людей, обвиняемых. И им еще повезло. Они остались живы. Пока.

По большей части они же были и жертвами. А те, кто должен был сидеть на скамье подсудимых, оставались на свободе, ели в дорогих ресторанах, возвращались в свои роскошные дома в респектабельных районах.

То, что сказал Гамаш, было справедливо и потрясало. Но…

– Какое это имеет отношение к делу об убийстве?

– Мы знаем, что за наркоторговлей стоит организованная преступность, – начал Гамаш.

– Картели, – вставил Залмановиц, чувствуя, что должен внести свой вклад.

– Спасибо, месье Залмановиц, – сказала судья Корриво.

– По взаимному согласию они поделили Квебек на зоны влияния. Во всех районах действуют свои организации. Но теперь стало ясно, что одна организация доминирует над всеми остальными, – продолжал Залмановиц, игнорируя скептическое выражение на ее лице. – Мы пытались методически и постепенно расколоть и уничтожить ее по частям, но безрезультатно.

– Не то чтобы расколоть, – уточнил Гамаш. – Скорее наши действия напоминали комариные укусы, которых этот слон даже не замечал. Не способствовало нашему успеху и то, что многие из верхушки Квебекской полиции были на содержании у картелей.

Он сказал это без иронии. И никто не улыбнулся.

– Но сейчас во главе полиции стоите вы, – заметила Корриво.

А вот теперь он улыбнулся: