Мера ее вины - Хелен Чандлер (2020)

Сидевший со сложенными за головой руками инспектор Антон издал громкий смешок. Судья с осуждением посмотрела на него. Присяжные сидели, не шевелясь. Все в зале смотрели на Марию. Имоджин Паскал чуть повернула голову и бросила на инспектора злобный взгляд. «Не из чувства сострадания или симпатии ко мне, — подумала Мария, — а для того, чтобы избежать осуждения судьи и, возможно, прессы. Главное в жизни мисс Паскал — это имидж. Кроме имиджа, ничто не имеет никакого значения». Впрочем, Мария уже почти закончила свой рассказ, поэтому если она сейчас скажет что-то не то, отношение инспектора Антона будет далеко не самой важной стоящей перед ней проблемой.

— Я поняла, что больше уже не могу себя резать. Я больше не смогу сесть на пол в ванной и позволить Эдварду подпитываться моей болью. Если я буду резать там, где не надо, то могу разрезать слишком глубоко… — она сделала глубокий вдох, и ее веки задрожали от воспоминаний, что могло бы с ней случиться, — или я полосну себе бритвой по горлу, чтобы все это закончить… Я не была уверена в том, как поведу себя. Внутренний голос говорил мне, что Эдвард заслуживает того, чтобы объяснить полиции, как получилось, что его жена истекла кровью на полу ванной. Но он умный и сможет все объяснить. Он скажет, что говорил по телефону, сидел за компьютером или был в саду, поэтому ничего не слышал и не видел. Когда приедут врачи, я буду уже мертва. И я подумала о том, что с точки зрения обожаемого им самопиара это событие будет лишь ему на руку. Психически неуравновешенная жена бедного доктора Блоксхэма покончила жизнь самоубийством на полу ванной комнаты. Бедный доктор много лет за ней ухаживал, терпел ее причуды и странности — и его надо утешить. Доктору нужна новая жена, которая будет ему готовить и убирать за ним. Ну ведь не сам же он должен заниматься такими пустяками? Вот чем все это закончится. Я понимала, что если покончу с собой, то освобожу место для следующей женщины, которая попадет в ловушку, заняв мое место. В принципе, это были бы уже не мои проблемы, но мысль о том, что кому-то еще придется пережить все то, что пережила я… Вот этого я не могла позволить. Он желал моей смерти. — Мария помолчала и через несколько мгновений продолжила: — Нет, на самом деле это не совсем так…

Готовясь к суду, она тысячу раз проговорила про себя последующие фразы. И точно знала, как они должны быть сформулированы.

— Он хотел смотреть на то, как я умираю. Мне кажется, моя смерть стала бы для него побочным эффектом того, чего он желал больше всего на свете. И тогда я поняла, что если не убью его, то поднимусь по этой лестнице к своей собственной гибели. Я пошла в кладовку, чтобы взять новое полотенце и вытереть им последнюю чашку, которая стояла в раковине, и в этот момент Эдвард снова заговорил. Он сказал: «Ты можешь попробовать новое место на ногах. Может быть, с внутренней стороны бедер, там более мягкая кожа. Свежая кожа. Новая, девственная территория. Ты хотела бы этого, Рия?»

Она ненавидела, когда он называл ее так. Только Андреа называла ее Рией, сокращением от «Мария». А она звала Андреа — Реа. Впрочем, присяжные об этом не знали и не должны были это знать. Они не знали, какой злой она была в тот день. Настолько злой, что смогла убить.

— Я зашла в кладовку и схватила первое попавшееся под руку. Я могла бы схватить банку консервированных бобов или старую сковородку. Я просто взяла то, что лежало ближе всего. Я поняла, что это такое, только когда все закончилось. Этим предметом оказалась отвалившаяся от стула ножка. Стул сломался несколько недель назад и стоял в гараже. Эдвард планировал его починить.