Мера ее вины - Хелен Чандлер (2020)

— Но сам мистер Блоксхэм никогда не держал в руках бритву и не делал надрезов. Он никогда физически не заставлял вас заниматься членовредительством и никогда не угрожал наказанием, если вы откажетесь это делать. Все верно?

— Все несколько сложнее, — ответила Мария. — Он использовал психологические методы давления. — Она снова почувствовала себя уязвимой и легкоранимой.

— Следовательно, вы могли выбросить лезвия в окно или просто сказать: «Я больше не буду себя резать». Это так или нет?

— Я была на грани отчаяния, к тому же, видимо, испытывала определенную зависимость. Я была настолько несчастной, что это был единственный способ, при помощи которого я могла временно забыться. И он знал, что я никогда не смогу ему отказать, — пробормотала Мария.

— Значит, вот в чем все дело! Вам было проще забить до смерти мужа, чем бороться с собственной зависимостью. Вы намеревались убить его и сделали для этого все возможное лишь затем, чтобы продолжать получать удовольствие от членовредительства, прекратить которое у вас не было внутренних сил. Так все было на самом деле?

— Как было на самом деле? — быстро переспросила Мария. — На самом деле вот как все было: я убиралась, готовила и сидела в одиночестве все то время, пока он расслаблялся у себя в кабинете, в котором были свет, цвет и звук. У меня не было друзей, коллег по работе или соседей. Эта сволочь сделала все, чтобы держать меня взаперти и оградить от окружающего мира. Моей реальностью была жизнь с человеком, который ждал от меня постоянного обожания! Я отвечала на письма его фан-клуба, черт вас подери! Я полжизни провела на коленях, выгребая золу из камина, потому что ему нравился огонь! Вы думаете, что он меня хоть раз поблагодарил? Вы думаете, что он хотя бы налил мне чашку чая? Все мои дни были похожи друг на друга, как две капли воды. Главное — это Эдвард; его нельзя раздражать, можно лишь думать о том, как еще его ублажить. Не обижаться на то, когда он называет меня собакой. Не спорить, когда он говорит, что моя еда — говно. Убеждать себя в том, что, когда он проверяет, хорошо ли я вытерла пыль, он на самом деле проявляет интерес к моей жизни! Да какого хрена, скажите на милость, такая жизнь может кому-то понравиться?! У меня ощущение, что я просто вышла из комы, в которой провела полжизни! — кричала Мария. — Вы хотите, чтобы я раскаялась? Сказала, что зря ударила Эдварда по голове? Я не раскаиваюсь и не считаю, что поступила неправильно! — И она так ударила кулаком по бортику трибуны, что стакан упал, а фотографии разлетелись из папки. — Если вам так интересно и вы хотите знать, то я его ненавидела. И я здесь только потому, что, наконец, отплатила ему тем, что он заслужил!

Имоджин Паскал положила ручку, закрыла папку и тепло улыбнулась судье.

— Больше вопросов у обвинения нет, — объявила она. — Я прошу вызвать в суд психиатра стороны обвинения профессора Ворта. Учитывая то, что обвиняемая утаила некоторые детали, необходимо, чтобы присяжные услышали мнение и оценку новой информации от эксперта. Я боюсь, что профессора будет невозможно вызвать на завтра, поэтому прошу приостановить заседания на один день. Профессор будет в суде послезавтра.

— Вполне резонная просьба. Объявляется отсрочка на один день. Пусть профессор Ворт приезжает в суд послезавтра к десяти утра. После этого прокурор и адвокат проведут свои заключительные выступления, — объявила судья Дауни. — Присяжные могут покинуть зал суда.

Мария жалела, что не сдержалась и произнесла свою последнюю тираду. Она смотрела, как присяжные удалялись, покачивая головами и перешептываясь, и думала о том, что подарила обвинителю сразу несколько очков. С другой стороны, эту ситуацию можно воспринимать как проявление естественного права или универсальной справедливости. Она должна заплатить за то, что совершила. До сегодняшнего дня в глубине души Мария надеялась на то, что ей вынесут не самый суровый приговор.

Глава 23