Мера ее вины - Хелен Чандлер (2020)

Марии велели подняться, и двое охранников вывели ее через боковую дверь. Они спустились вниз по лестнице и прошли в подвал, в котором уже не было слышно криков протеста. Здесь, в царстве бетона и железной арматуры, можно было слышать лишь жалобные голоса других заключенных.

* * *

Камера была размером приблизительно 3,5 на 2,5 метра. В ней стояли привинченный к стене стул, а также металлическая кровать, на которую Мария могла прилечь, если б у нее не было сомнений в гигиеническом состоянии прежнего обитателя камеры. Интерьер камеры был создан не с мыслью об удобстве, а с целью содержания в ней человека до того, пока в суде не решится его или ее судьба. Глядя на внутреннее убранство камеры, Мария задумалась о том, что может ждать ее в будущем.

Из коридора через дверь камеры проникала вонь мочи, смешанная с дешевым дезинфицирующим средством. В этой вони угадывался также легкий запах школьных обедов, состоявших из переваренных овощей и рагу из мяса, чье происхождение не определялось ни на вид, ни на вкус. Стены камеры украшали каракули людей, которые, хотя им под руку и попалась шариковая ручка, не смогли написать ничего внятного. Они просто хотели почувствовать себя живыми, оставив здесь маленький кусочек себя перед тем, как двигаться дальше. Вполне возможно, что большинство находившихся в этих камерах отправлялись прямиком в тюрьму. От соседок по хостелу для находящихся под поручительством Мария уже была наслышана о женских тюрьмах. Обитательницы хостела с непонятным ей радостным энтузиазмом уверяли, что женские тюрьмы еще хуже мужских. Для того чтобы заключенные были более спокойными, там широко использовались психотропные препараты. Психическое и физическое давление, а также рукоприкладство были в них самым обычным явлением. Новых заключенных в качестве проверки на прочность ждали пытки. Одна из обитательниц хостела рассказывала, как ее держали за руки у стены и плеснули на грудь кипятком. У той дамы были соответствующие рубцы, доказывающие, что ее история носила, скорее всего, сугубо персональный характер.

Кстати, о шрамах. Ее собственные станут видны всем, когда заключенные будут принимать душ, что привлечет к ней лишнее внимание. Почти два десятилетия жизни с одним Эдвардом, а потом сразу тюрьма — невелика радость. Жить придется в камере с одной или двумя соседками — ни тишины, ни покоя. Есть даже вероятность слишком близко познакомиться с кем-нибудь из заключенных — от этой перспективы Мария внутренне содрогнулась. Ее откровенно пугала сама мысль о том, что ею будут управлять и командовать охранники и начальник тюрьмы, которые вполне могут оказаться похожими на Эдварда.

Охранник открыл дверь камеры, и в нее вошел Джеймс Ньюэлл.

— Всё в порядке? — спросил он.

— В полном, — Мария улыбнулась. — Пожалуй, я откажусь от сегодняшнего ланча. Что там происходит наверху?

— Прорвались члены группы защиты прав животных и сторонники доктора Блоксхэма. Спасем барсуков, сохраним девственную природу, долой новое строительство, под которое надо вырубать лес… И так далее. К вам это не имеет никакого отношения. Просто эти люди увидели возможность засветиться перед массой журналистов и этой возможностью воспользовались. Вскоре судья сделает свое заключение о процессе. На улице много телекамер. С этого дня нам придется выводить вас из здания с сопровождением.

— Не очень удачно, что все это началось сразу после вашей речи. Мне кажется, что вы прекрасно выступили. Присяжные вас внимательно слушали. — Мария набралась смелости и села на кровать, положив руки на живот и мечтая лишь о том, чтобы остаться одной. Гораздо проще быть смелой, когда никто не смотрит на тебя с такой жалостью. — У нас с вами был один разговор, который я не хотела доводить до конца. Судья уже прослушала дело. Сколько мне дадут, если признают виновной?