Жестокие слова - Луиза Пенни (2015)

Подали три основных блюда. Фаршированная фруктами курица, приготовленная на вертеле, для Гамаша, макароны феттучини с расплавленным сыром бри, свежими помидорами и базиликом для Лакост, а для Бовуара — ягнятина, тушенная в черносливе. На стол поставили также свежесобранные овощи, обжаренные на гриле.

Курица Гамаша была нежная и вкусная, в меру приправленная горчицей по-французски и вермутом.

— И что означает эта деревяшка? — спросил Гамаш у своей команды.

— Практически это единственная неантикварная вещь в хижине, — ответила Лакост. — А всякие режущие инструменты — я думаю, он изготовил их сам.

Гамаш кивнул. Он и сам пришел к тому же выводу.

— Но почему «вор»?

— Может быть, так его звали? — без особого энтузиазма предположил Бовуар.

— Месье Вор? — переспросила Лакост. — Это могло бы объяснить, почему он жил один в лесу.

— Зачем кому-то понадобилось бы вырезать это слово для себя? — Гамаш положил нож и вилку. — И больше ничего такого вы в хижине не нашли?

— Ничего, — ответил Бовуар. — Нашли топоры, молотки, пилы. Все они хорошо побывавшие в употреблении. Я думаю, он сам построил эту хижину. Но наверняка не вырезал ее.

«Вор», — подумал Гамаш, снова беря нож и вилку. Неужели отшельник настолько впал в печаль?

— Вы заметили наши фотографии ручейка, сэр? — спросила Лакост.

— Заметил. По крайней мере, теперь мы знаем, как он сохранял продукты.

Агент Лакост, обследуя ручей, обнаружила привязанный пластиковый пакет. А в нем были баночки со скоропортящимися продуктами. Все это обтекала холодная вода.

— Но ведь он явно не сам готовил сыр и молоко, а в местном магазине его никто не видел, — сказал Бовуар. — И это приводит нас к единственно возможному выводу.

— Кто-то эти продукты ему приносил, — поддержала его Лакост.

— Ничего не надо? — спросил подошедший Оливье.

— Все прекрасно, patron, merci, — с улыбкой ответил Гамаш.

— Еще майонеза или масла? — улыбнулся в ответ Оливье, стараясь не выглядеть идиотом.

Он пытался сказать себе, что количество принесенных им приправ, теплых булочек, бокалов вина ни на что не повлияет. Он никогда не сможет снискать их расположения.

— Non, merci, — ответила Лакост, и Оливье неохотно покинул их.

— По крайней мере, у нас есть отпечатки пальцев из хижины. Завтра что-нибудь выяснится, — сказал Бовуар.

— Я думаю, теперь мы знаем, почему его убили, — сказал Гамаш.

— Тропинки, — кивнула Лакост. — Рор Парра прорубал тропинки для езды. Одна из них практически упиралась в хижину. Так что ее обнаружение было делом времени.

— Это и случилось: мадам Жильбер увидела ее, — сказал Бовуар. — Но мы не можем быть уверены, что она не видела хижину во время своих прежних прогулок.

— Вот только прежде у них не было лошадей, — заметила Лакост. — Они появились на следующий день после убийства.

— Но она, возможно, прогуливалась по старым тропинкам пешком, — предположил Гамаш. — Готовилась к тому времени, когда привезут лошадей. Изучала местность, чтобы сказать Рору, какие тропинки нужно расчищать.

— Рор и сам мог по ним бродить, — сказал Бовуар. — Рор или его сын Хэвок. Парра говорил, что сын собирается ему помогать.

Двое других задумались. Нет, пожалуй, у Парры не было никаких оснований бродить старыми ездовыми тропинками, пока он их не расчистил.

— Но зачем убивать Отшельника? — спросила Лакост. — Даже если один из Парра или Доминик его нашли? Это лишено смысла. Ради сокровищ? Тогда почему сокровища остались нетронутыми?

— Может, не остались, — сказал Бовуар. — Мы видели только те, что нашли. Может, там было еще что-то.

На Гамаша будто тонна кирпичей обрушилась. Почему это не пришло ему в голову раньше? Его настолько поразило найденное, что он даже не подумал о том, что могло быть унесено.

* * *