Жестокие слова - Луиза Пенни (2015)

Агент Морен лежал в кровати, но все никак не мог удобно устроиться. Странное это чувство — спать в кровати мертвеца.

Он закрыл глаза. Повернулся на левый бок, потом на правый. Открыл глаза, уставился в огонь, тлеющий в камине. Хижина теперь меньше пугала его. Напротив, она даже казалась уютной.

Морен ударил несколько раз кулаком по подушке, чтобы взбить ее, но наткнулся на что-то твердое.

Он сел, взял подушку, прощупал ее. Да, несомненно, кроме перьев, внутри было что-то еще. Он встал, зажег масляную лампу, вытащил подушку из наволочки. В подушке обнаружился глубокий карман. Осторожно, словно ветеринар, ощупывающий беременную кобылу, Морен засунул внутрь руку по локоть. Его пальцы нащупали что-то твердое, шишковатое.

Он вытащил этот предмет, поднес его к лампе. Увидел изящную резьбу. Мужчины и женщины на паруснике. Они стояли лицом к носу корабля. Морена поразило мастерство резьбы. Тот, кто сработал эту вещь, сумел передать восторг путешествия. Такой восторг Морен и его сестра ощутили детьми, когда с семьей путешествовали на машине в Абитиби или Гаспе.

Он узнал счастливое предвкушение на лицах путешественников. Приглядевшись, он увидел, что у большинства из них сумки и мешки, что это люди разного возраста — от грудных младенцев до стариков и немощных. Некоторые пребывали в восторге, другие — в ожидании, третьи — в спокойном удовлетворении.

Все были счастливы. И корабль полнился надеждой.

Паруса невероятным образом тоже были вырезаны из дерева, истонченного до толщины материи. Морен перевернул парусник. На днище было что-то процарапано. Он поднес надпись к лампе.

НЭШЬШ

Может, это имело какой-то смысл на русском? Агент Лакост, увидев иконы, решила, что убитый был русским. Может, это его имя?

Потом в голову Морену пришла одна мысль. Он вернулся к кровати и потрогал другую подушку, лежавшую под первой. Там тоже обнаружилось что-то твердое. Из второй подушки он извлек еще одну скульптуру, тоже деревянную и такую же детализированную. Эта резная скульптура изображала мужчин и женщин, собравшихся на берегу и смотревших на воду. Некоторые казались встревоженными, но большинство имели удовлетворенный вид. Снизу на этой скульптуре тоже были процарапаны буквы.

ИРБЬЯГГР

Перевернув скульптуру, Морен поставил ее рядом с первой. Обе передавали ощущение радости, надежды. Он смотрел на них, они притягивали его взгляд, как никогда не притягивал экран телевизора.

Но чем больше он смотрел, тем тревожнее ему становилось — как будто что-то наблюдает за ним. Он заглянул в кухню, потом окинул взглядом комнату. Вернувшись к резным скульптурам, он удивился, почувствовав, что они источают ощущение тревоги.

Ему почудилось какое-то движение за спиной, и он быстро повернулся к темной комнате, мгновенно пожалев, что не зажег больше ламп. Его внимание привлекло какое-то посверкивание. Высоко наверху. В самом дальнем углу хижины. Может, это чьи-то глаза?

Взяв полено, он стал осторожно приближаться. Когда он подошел, сверкание начало обретать некую форму. Это была паутина, отражавшая мягкое сияние лампы. Но в паутине было что-то необычное. Когда его глаза привыкли к сумеркам, волосы на его голове встали дыбом.

В паутину было вплетено слово.

«Вор».

Глава двадцать первая

На следующее утро все уже сидели за столом, когда появился агент Морен, ужасно растрепанный. Они посмотрели на него, и агент Лакост указала на место рядом с собой, где неожиданно для молодого агента его ждали крепкий кофе с молоком, яичница, бекон и толсто нарезанный тост с вареньем.

Морен проглотил еду, выслушал последние сообщения, а потом настал его черед.

Он положил на стол две резные скульптурки и медленно подвинул их к середине. Они были такими живыми, что казалось, будто кораблик поймал ветер в паруса и движется сам по себе, а люди на берегу в нетерпении ждут его прибытия.