След лисицы на камнях - Елена Михалкова (2018)

На дом опустились сумерки. Григорий, погруженный в кошмар наяву, не услышал скрипа двери и не заметил, как за его спиной выросла темная фигура.

Глава 7

* * *

Сергей Бабкин проснулся рано утром от неясных звуков. Было тихо; он постоял, прислушиваясь, но не смог понять, что его разбудило. Обуваться не стал: босиком вышел из комнаты и заглянул к Макару. Илюшин спал.

По ступенькам вниз, наискосок через залу, где в витражных мозаичных окнах уже вызревает теплый свет, по длинному коридору с окованными сундуками, выстроившимися вдоль стены друг за другом, как вагончики. Он присел перед средним, поднял крышку. Внутри оказались выглаженные комплекты постельного белья. А он-то думал, что сундуки – нечто вроде театрального реквизита… Зная Красильщикова, следовало понять: все вещи в доме используются по назначению.

До него донеслись негромкие голоса. Дальняя дверь была приоткрыта. Крадучись, Сергей дошел до нее. При желании он мог двигаться совершенно беззвучно. Ни одна половица не скрипнула под ним.

В комнате кто-то возился и шуршал одеялом.

– Из тюрьмы будешь меня ждать, красавица моя? – раздался голос Красильщикова.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе ответила?

Бабкин вздрогнул. Маркелова!

– Неправду, – засмеялся тот.

– Буду, – со смешком отозвалась Татьяна.

– Иди сюда! Лгунья моя…

Сергей отступил на шаг.

– Подожди, сквозняком открыло.

Когда Красильщиков подошел к двери, за ней никого не было.

«Как мы и предполагали, – сказал себе Бабкин, поднимаясь по лестнице. – Ясно, отчего Маркелова так старательно его выгораживала. Могла и убить, запросто… Ведьма!»

В своей спальне Красильщиков с сожалением посмотрел на часы и погладил женщину по загорелому плечу.

– Танюша, тебе пора…

– Гонишь меня? – Татьяна перехватила его руку и в шутку прикусила белыми зубами. – За репутацию боишься?

– За тебя боюсь. – Андрей встал, начал одеваться. – Если мои пинкертоны тебя заметят, внесут в черный список. Там все, у кого были причины ненавидеть Бакшаеву.

Маркелова прищурилась:

– Думаешь, я из-за тебя могла бы убить человека?

Он порывисто обернулся, взял ее руку, прижался губами к узкой ладони.

– Знаю, что не могла. Просто хочу уберечь тебя от неприятных расспросов.

– Уверен?

– Представь себе, абсолютно. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Будь ты убийцей, мы бы с тобой, наверное, не смогли быть…

Он осекся, почувствовав, что говорит не то.

Татьяна рассмеялась:

– Торжественно клянусь, что не убивала никого, крупнее мышей! Да и мышей-то… Не сама, а мышеловкой. Это не остановит тебя от того, чтобы затащить меня в постель в следующий раз?

– А когда будет следующий раз?

– Когда я приду!

– А когда ты придешь?

Они засмеялись, глядя друг на друга.

– Я на минуту, не больше, – пообещал Красильщиков. – Никуда не убегай!

Когда дверь за ним закрылась, улыбка исчезла с губ Маркеловой.

* * *

Палка. Палка. Огуречик. Вот и вышел…

Нет, не вышел.

Илюшин сердито скомкал альбомный лист и броском отправил в мусорную корзину.

В каждом их деле рано или поздно наступал этап, когда он брался за карандаш и переносил на бумагу всех фигурантов расследования, изображая их порой в самом причудливом виде. Здесь работало подсознание, и, выпущенное на волю, оно давало новый толчок расследованию. Надо было лишь не задаваться вопросами, отчего Красильщикова он видит бульдогом, а Маркелову – куропаткой, хотя она ничуть не похожа на невзрачную толстую птицу.

Только не в этот раз. Сколько Макар ни пытался, карандашные фигурки на листе оставались немы. Его рисунок не оживал, хотя Андрей и Татьяна были ухвачены верно, он это чувствовал.

«Зайдем с другой стороны», – сказал себе Илюшин.

Вернувшийся Сергей застал его с планшетом.

– Что делаешь?