Рыцарь нашего времени - Елена Михалкова (2008)

– Вполне возможно. Говорю тебе, я не нашел официальных точек пересечения, но это не значит, что не было иных. Чешкина характеризуют как человека, хорошо разбирающегося в людях, общительного и обаятельного, думаю, ничто не помешало бы ему завязать знакомство с Качковым и сыграть на нужных струнах, чтобы добиться своего. Если бы он захотел отомстить за смерть внука, конечно, – с легким сомнением в голосе добавил Сергей.

– Но в том-то и дело, что ни один из фактов, которые ты обнаружил, не говорит о том, хотел ли Владислав Захарович отомстить тому, по вине кого погиб его внук, – кивнул Макар. – Думаю, что нам с тобой самое время познакомиться с семьей Чешкиных.

Сергей покачал головой. Методы их с Макаром работы были различны, если не противоположны: Бабкин, как бывший оперативник, в расследовании исходил из того, что информация – основа всего. Поэтому у него почти не было сомнений в том, что следственная группа, занимающаяся делом Силотского, выйдет на след убийцы быстрее, чем они с Илюшиным: у нее имелись улики, из которых можно было выжать ту самую необходимую информацию, имелись специалисты и методы, позволявшие по использованной взрывчатке выйти на применявших ее людей, имелось то, что Сергей называл «живой силой», – люди, превращавшиеся в человеко-часы работы, изучавшие круг общения убитого, анализировавшие его связь, сопоставлявшие факты. У Бабкина с Илюшиным ничего этого не было, и, более того, Макар запретил напарнику наводить справки о том, как движется расследование, напомнив, что сам Сергей был и остается одним из причастных к делу лиц.

У Илюшина существовала своя, довольно странная система, включавшая обязательное личное знакомство со всеми лицами, замешанными в деле. Пару раз он объяснял Сергею, что должен составить представление, которое потом ляжет в основу образов, бесконечно повторяемых им на альбомных листах. Он совершал алогичные поступки, посмеивался над возмущением Сергея, однако Бабкин так часто наблюдал, что метода Илюшина оправдывает себя, что привык с ним не спорить.

Но на этот раз Сергею было ясно, что они идут не в ту сторону.

– Подумай вот о чем... Совпадение «почерков» в попытке не дать мне уйти от Ольги и создании иллюзии «жамэ вю» у Силотского – это раз, – начал перечислять он. – Знакомство, наверняка, близкое, с Качковым – это два. Мотив для убийства мужа – три. Макар, ты собираешься потратить время не на тех людей. Почему мы не занимаемся Ольгой? Она наиболее вероятная подозреваемая, с какой позиции ни погляди!

– А тебе показалось, что она искренне любит мужа, – небрежно возразил Илюшин.

– Макар, мое «показалось» – не доказательство! Оно может не иметь никакого отношения к тому, что есть на самом деле! Это лишь субъективное впечатление!

– Спокойствие, только спокойствие! Ты хочешь, чтобы мы занимались Ольгой Силотской? Но подумай сам, мой мстительный друг: сейчас ее допрашивают в прокуратуре, и что мы можем сделать?

– Откуда ты знаешь о прокуратуре?

– Об этом мне вчера сообщил Семен Швейцман, выразив уважение перед деликатностью правоохранительных органов, которые не вызвали горюющую вдову на допрос прямо с похорон супруга, а дали ей время прийти в себя. Она должна была, по его словам, уехать к двенадцати, – Макар бросил взгляд на старые настенные часы с кукушкой, кукушка в которых не куковала, а хрипела сиплым голосом, – а сейчас только половина первого. Она не вернется раньше вечера. Кстати, у меня есть для тебя куда более занимательный вопрос...

– Какой? – настороженно спросил Сергей.

– Откуда взялись крысы?

– Что? Какие крысы?

– Те, которых подбросили жене Семена Швейцмана. Можешь подумать над этим, пока мы едем в «Арт-галерею Крамника».

* * *

Ольга вернулась домой после очередной встречи с Крапивиным, взглянула на фотографию мужа, стоявшую на полке.

– Я люблю тебя, ты знаешь, – вслух произнесла она.