Немезида - Ю. Несбё (2017)

– Расколь – тактик. Он не стал бы указывать не на того человека без веской на то причины. Вовсе не обязательно, что Забойщик действует полностью самостоятельно.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, все эти ограбления планирует кто-то другой. Некто, у кого есть возможность доставать оружие. Автомобили. Конспиративные квартиры. У кого есть чистильщик, который уничтожает потом оружие и одежду грабителя. И мойщик, который отмывает деньги.

– Расколь?

– Если Расколь хочет отвлечь наше внимание от истинного преступника, что может быть хитроумнее, чем заставить нас искать человека, чье местонахождение никому не известно, который, возможно, давно умер или живет за границей под чужим именем? Короче говоря, подозреваемого, которого нам никогда не удастся исключить. Так он может заставить нас гоняться за собственной тенью, вместо того чтобы ловить виновного.

– По-твоему, он лжет?

– Все цыгане лгут.

– И что?

– Я цитирую Расколя.

– Что ж, по крайней мере, в чувстве юмора ему не откажешь. Так почему бы ему не лгать тебе, если он лжет всем?

Харри не ответил.

– Наконец-то просвет, – сказала Беата, легонько нажимая на газ.

– Постой! – внезапно воскликнул Харри. – Давай-ка направо, к Финнмарк-гате.

– Пожалуйста, – удивленно сказала она, сворачивая на улицу перед Тёйен-парком. – Куда едем?

– Надо бы навестить Тронна Гретте.

Сетки на теннисном корте не было. И не было света ни в одном из окон квартиры Гретте.

– Нет дома, – констатировала Беата, когда и после второго звонка им никто не открыл.

Соседское окно неожиданно распахнулось.

– Тронн там, дома он, – послышался картавый голос, и в окне появилось сморщенное старушечье личико, которое показалось Харри еще более смуглым, чем в прошлый раз. – Просто открывать не хочет. Звоните подольше, он откроет.

Беата решительно утопила кнопку, и из квартиры донеслась звонкая, неприятно резанувшая слух однотонная трель. Соседское окно захлопнулось, и сразу же вслед за этим они увидели бледное лицо с иссиня-черными кругами вокруг глаз, взиравших на них с глубочайшим равнодушием. На Тронне Гретте был желтый халат. Выглядел он так, будто только что встал с кровати, проспав целую неделю. И не выспался. Не говоря ни слова, он жестом предложил им войти. При этом луч солнца ярко зажег бриллиант на его левом мизинце.

– Лев был не такой, как все, – сказал Тронн. – В пятнадцать лет он чуть не убил человека.

Он мечтательно улыбнулся, словно это было одним из самых дорогих его воспоминаний.

– Мы с ним как будто поделили на двоих один полный комплект генов. То, чего не было у него, было у меня, и наоборот. Мы выросли здесь, в Дисенгренде, в этом самом доме. Льва знала вся округа, а я – я был просто его младшим братом. Первые мои воспоминания – о школе: о том, как на переменах Лев ходил по водостоку. Водосток был на уровне четвертого этажа, и никто из учителей не решался снять брата. Мы стояли внизу и подбадривали его криками, пока он там плясал, балансируя руками. Как сейчас, вижу его фигурку на фоне голубого неба. Я совсем не боялся за него, мне и в голову не приходило, что мой старший брат может сорваться. Кажется, все остальные испытывали точно такие же чувства. Лев – единственный, кто мог справиться с братьями Гаустенами из блочных домов на Травервейен, хотя они были на два года старше и уже успели побывать в колонии для несовершеннолетних. Когда Льву было четырнадцать, он угнал у отца автомобиль, съездил в Лиллестрём и вернулся оттуда с красивым пакетом, который стянул в киоске на станции. Отец так ничего и не заметил. А пакет Лев подарил мне.

Казалось, еще немного – и Тронн Гретте улыбнется. Они устроились за столом на кухне. Тронн приготовил какао. Порошок он насыпал в чашки из банки, которую сначала долго крутил в руках и рассматривал. На ее металлической поверхности тушью было выведено: «КАКАО». Почерк аккуратный – по всей видимости, женский.