Теория зла - Донато Карризи (2019)

Иванович в изумлении уставился на нее, а после, не без труда вытянув татуированные скованные кисти, ответил на рукопожатие.

– Я ведь могу называть тебя Майкл, правда?

– Конечно, это мое имя.

– Бьюсь об заклад, что тебя сегодня уже замучили дознанием, но не стану тебя обманывать: это – допрос.

Заключенный невозмутимо кивнул:

– Я понял. Нас снимают на видеокамеру?

– Она там, среди папок, – показал Бериш.

Парень помахал рукой в объектив, и Шаттон вспылила:

– Ну вот, выставил нас идиотами.

– Твой адвокат свое дело знает. – Бериш взглянул на часы. – Через пятьдесят минут тебя увезут отсюда. О чем бы ты хотел за это время поговорить?

Ивановича это забавляло, он стал подыгрывать Беришу:

– Не знаю, на ваш выбор.

Бериш принял задумчивый вид:

– В том, чтобы исчезнуть на двадцать лет, есть свои положительные стороны. Можно, к примеру, менять имена, быть кем угодно или никем. В последнем случае и налогов платить не надо. – Бериш подмигнул. – Знаешь ли ты, что в детстве одним из моих заветных желаний было исчезнуть без следа? Ну, скажем так, оно стояло на втором месте, самым заветным было уметь превращаться в невидимку – ты шпионишь за окружающими, а они тебя не видят.

Губы Ивановича изогнулись в улыбке. Похоже, он слегка заинтересовался.

– Я бы с удовольствием исчез, – продолжал Бериш. – Пропал бы неожиданно, вдруг, не оставив следа, не подавая вести. Бродил бы наугад по лесам – я тогда обожал походы. Потом, через пару недель, я бы вернулся. И конечно, все бы обрадовались, вздохнули с облегчением после стольких тревог. Мать бы пустила слезу, даже отец бы расчувствовался. Бабушка испекла бы мой любимый торт, и мы бы устроили праздник, пригласили родню и соседей. Приехали бы даже кузены, которые живут на Севере и которых я со дня своего рождения видел всего пару раз. Праздник в мою честь.

Иванович негромко похлопал в ладоши. Бериш в знак благодарности слегка поклонился.

Зато Шаттон такую манеру не одобряла:

– Чем он занят, делится своими воспоминаниями? Надо бы наоборот.

Мила понимала, что спецагент пытается навести мосты. Но, кинув взгляд на часы, взмолилась про себя: хоть бы коллега знал, что делает, ведь прошло уже целых пять минут.

– Красиво рассказываете, – похвалил Иванович. – Но в конце концов вы это сделали или нет?

– Ты имеешь в виду, сбежал ли я из дома?

Заключенный кивнул.

– Да, сбежал. – Теперь Бериш говорил серьезно. – И знаешь, что из этого вышло? Побег мой продлился явно меньше недели. Всего несколько часов. Когда я решил, что с меня хватит, и вернулся домой, мне не устроили встречу. Никто вообще ничего не заметил.

Спецагент дал заключенному время подумать над сказанным.

– Но с тобой все получилось по-другому, правда, Майкл? В шесть лет ты был слишком мал, чтобы убегать из дома.

Иванович ничего не сказал.

Вглядываясь в монитор, Мила заметила: что-то меняется в лице Майкла. Эту перемену явно спровоцировал спецагент. Он встал, принялся расхаживать по комнате.

– Ребенка похищают с качелей. Никто ничего не заметил, никто ничего не видел. Даже его мать, которая была там, ведь садик напротив места, где она работает. Она всегда приводит сюда сына, поиграть с другими детьми. Но в тот день маленький Майкл остается один, его мать отвлеклась: она говорит по телефону. За двадцать лет никто так и не узнал, что случилось с малышом. И в конце концов за такой долгий срок люди о нем забыли. Только два человека знают правду. Первый – сам маленький Майкл. Второй – тот, кто забрал его в тот день. – Бериш остановился, заглянул ему в глаза. – Я не спрашиваю, кто это был: ты наверняка не скажешь. Но может, ты хотел бы все объяснить матери? Разве, Майкл, тебе не хочется снова повидать женщину, которая тебя родила? Мать подарила тебе жизнь: ты не думаешь, что она имеет право знать?

Майкл Иванович молчал.