Теория зла - Донато Карризи (2019)

– Я знаю, что ее сюда вызвали. Она сейчас здесь, у нас: если хочешь, я могу привести ее, время еще есть. – Бериш соврал, но парень вроде бы поверил или прикинулся, будто верит.

– С чего это ей захотелось увидеться со мной?

Бериш, похоже, пробил брешь: впервые в словах Майкла прозвучало что-то, касающееся его лично. Спецагент ухватился за эту слабую опору:

– Она страдала все эти годы, разве не настал момент освободить ее от чувства вины?

– Она мне не мать.

Мила отметила, что в тоне Ивановича появилось легкое раздражение: очко в пользу Бериша.

– Ясно, – поддакнул Бериш. – Ну тогда ладно, оставим это.

Почему Бериш так резко обрубил концы? Ведь ему удалось наладить контакт. Мила не понимала.

– Ничего, если я закурю? – Не дожидаясь ответа, спецагент вытащил из кармана пиджака пачку «Мальборо» и зажигалку.

Мила видела, как чуть раньше Бериш попросил ее взаймы у какого-то полицейского. Прикуривать он не стал. Просто выложил на стол то и другое.

Пироман перевел взгляд на зажигалку.

– Об этом мы не договаривались, – вскипела Джоанна Шаттон. – Он не вправе так рисковать, я прерываю допрос.

– Погоди, дай ему еще минуту, – взмолился Борис. – Он знает, что делает, я ни разу еще не видел, чтобы он прокололся.

На мониторе Бериш, заложив руки в карманы, расхаживал вокруг Майкла. Заключенный изо всех сил старался сохранять безразличный вид, но глаза его то и дело обращались к зажигалке, лежавшей на столе, – как лоза в руках лозоходца следует за током подземных вод, так Майкл устремлялся на зов огня.

– Любишь футбол, Майкл? Я обожаю смотреть матчи, – брякнул вдруг Бериш ни с того ни с сего.

– Почему вы меня об этом спрашиваете?

– Просто раздумывал, чем ты мог заниматься все эти двадцать лет. У тебя, наверное, есть хобби. Обычно люди, чтобы занять время, чем-то интересуются, увлекаются.

– Я не такой, как все.

– А, это я знаю. Ты… особенный.

Последние слова Бериш произнес с нажимом, с преувеличенным пафосом.

– Вы будете курить эту сигарету, агент?

– Немного погодя, – небрежно отмахнулся Бериш, делая вид, что это его совсем не заботит, а на самом деле пристально следя за тем, какой эффект вызывают его действия.

И все же Мила начала беспокоиться. Ивановичу не терпелось увидеть огонь, а Бериш использовал зажигалку как орудие давления, желая что-то от него выведать. Что бы ни задумал спецагент, это, похоже, не срабатывало.

И, словно чтобы подкрепить опасения Милы, Иванович взял со стола карандаш и принялся что-то рассеянно черкать в блокноте.

– Дома у инспектора Гуревича ты сказал агенту Васкес фразу, которая пробудила мое любопытство, – продолжал Бериш, перескакивая с темы на тему без какой-либо видимой логики.

– Я уже не помню.

– Не волнуйся, я освежу твою память… Ты спросил, знает ли она, что огонь очищает душу. – Бериш поморщился. – Не такая уж красивая фраза. Может, тебе она и показалась эффектной, а я так нахожу ее скорее банальной.

– Я бы так не сказал, – обиделся Майкл.

Бериш потянулся к пачке, вытащил сигарету. Сунул ее в рот, схватил зажигалку. Вертел ее так и сяк, не нажимая на поршень. Иванович следил за его движениями, как ребенок, зачарованный трюками жонглера.

– Это что, сеанс гипноза? – презрительно фыркнула Судья.

Миле хотелось надеяться, что Бериш еще контролирует ситуацию.

Спецагент наконец чиркнул зажигалкой и, высоко подняв руку, держал огонек между собой и Майклом:

– Что такого в огне, Майкл?

На лице заключенного появилась злобная ухмылка.

– Все, что каждый хочет увидеть.

– Кто тебе это сказал – Кайрус?

Глаза пиромана сверкали. Но огонь, который загорелся в зрачках, не был отражением пламени, выброшенного зажигалкой. Скорее казалось, будто огонь поднимается изнутри, из самых глубин духа. Все это время Майкл продолжал машинально черкать в блокноте.