Идеал - Сесилия Ахерн (2017)

Я кивнула – да, помощь Маркуса и Кейт необходима. Но и жертва была велика. Хоть Ивлин удалось укрыть. Я знала, Альфа позаботится о ней.

– Я сбежала со своим учителем английского, – вдруг ни с того ни с сего заявила Мона.

– Что? – Я резко обернулась.

– Прямо смотреть! – скомандовал страж.

– Ты спрашивала, как я заработала Клеймо. Когда мы еще только познакомились. Я тогда тебе не сказала. Мне было пятнадцать, я удрала со своим учителем английского. Ему было двадцать девять. Мы поженились. Я думала, нам это сойдет с рук. Не сошло. Было во всех новостях. Меня объявили в розыск. Нас поймали. Его посадили в тюрьму, а меня, поскольку я была несовершеннолетней, заклеймили.

– Я не сумела бросить курить, когда забеременела. – Корделия заговорила громко, чтобы все наши слышали. – Мамочки в престижном пригороде Мэдисон-Мидоу были возмущены. Они устроили свой частный Трибунальчик и вынесли мне предупреждение. Но я не сумела бросить. Меня поймали на восьмом месяце беременности, я курила в форточку в туалете на благотворительной распродаже выпечки, и они дружно решили заявить на меня. Я умоляла подождать до родов, чтобы девочка не считалась Порочной с рождения, чтобы у меня ее не отняли. Заклейменной матери-одиночке новорожденного ребенка не оставляют на воспитание. Они все согласились подождать – все, кроме одной…

– Мне нравилось одеваться в бабушкино платье, – пресерьезно заявил Леннокс и тут же расхохотался. – Шучу-шучу. Я создал сайт знакомств, чтобы мужчины могли без проблем изменять женам.

Мы все гневно уставились на него.

– Это твой был сайт? – Лицо Моны исказила гримаса. – Ну ты и задница.

– Миллион клиентов. Совершенно легально. У меня и «феррари» появился, и что угодно.

– «Феррари» конфисковал Трибунал? – Фергюса явно больше всего заинтересовала судьба автомобиля.

– Нет. Жена отсудила при разводе.

Мы так и покатились со смеху.

– Что ж, поделом тебя заклеймили, – сказала Мона, однако мы видели, что это она не всерьез.

Заговорил Фергюс, наконец-то забыв про свои шуточки:

– Я служил в полиции. С рабочего телефона переписывался с подружкой, мы посылали друг другу «интимные фотографии». Мне дали испытательный срок на пятнадцать месяцев, с удержанием жалованья. Ничего противозаконного в этом не было, обвинение в непристойном поведении с меня сняли, но доложили в Трибунал, а Трибунал счел меня порочным.

Я глядела на них с изумлением. Каждое признание словно прибавляло сил следующему человеку, и, пока мы шли, их тайны раскрывались передо мной одна за другой.

Вступила мать Кэррика:

– Мне поставили Клеймо на язык за клевету против нашего общества. Мы с Адамом не всегда были пекарями, – с горькой усмешкой добавила она. – Мы врачи. У нас была частная практика. И мы писали статьи о риске поголовных прививок. Наше мнение не устраивало ни медицинское сообщество, ни власти.

– А я ничего не сделал, – сказал пожилой, незнакомый мне человек. – Меня подставили. Но Трибунал заявил, что я лгу, и меня заклеймили.

И мы все умолкли, услышав это.

59

Когда мы ступили на мост, соединяющий город с замком, я принялась думать о вместимости души, думала и не могла остановиться. У каждого человека есть в душе место для других людей. У каждого – для каждого, с кем он знаком. У одних душа вместительная, у других обмелела. И вот эти люди на улицах, зрители, и стражи – все собрались из-за нас. У этих людей нашлось много, много места в душе для нас, Заклейменных. Если кого-то любят, его могут потом с равной силой возненавидеть. Как Арт любил меня – и как гнев и ненависть, вызванные моим арестом, привели его на службу Трибуналу. А Джунипер чувствовала себя виноватой, потому что укрывала Арта, а мне не сказала, и в итоге она заняла мое место в больнице, рискнула ради меня собственной свободой. Поменялась со мной.