Спящие красавицы - Стивен Кинг (2018)

– Дам, – произнес голос за спиной Микаэлы. Это подошла протестовавшая у Белого дома женщина. – Дам. Боже ты мой.

– Все началось с женщины, которую звали миссис Троффеа. Она без остановки танцевала на улицах Страсбурга шесть дней и ночей, – продолжил Дипото. – Прежде чем она свалилась без чувств, к ней присоединилось множество других женщин. Танцевальная мания распространилась на всю Европу. Сотни, может, тысячи женщин плясали в больших и маленьких городах. Многие умирали от инфарктов, инсультов, истощения. – Он самодовольно улыбнулся. – Это была простая истерия, которая со временем сошла на нет.

– Хотите сказать, что с Авророй та же история? Подозреваю, многие из наших зрителей такого объяснения не примут. – Микаэла с удовлетворением отметила, что Джордж даже не пытается скрыть недоверие. Конечно, по большей части он нес вздор, но под оксфордской рубашкой билось сердце истинного новостного репортера. – Сэр, мы получаем видеоматериалы с тысячами женщин и девушек, чьи лица и тела покрыты этим волокнистым материалом, этими коконами. Заболели миллионы женщин.

– Я вовсе не высмеиваю нынешнюю ситуацию, упаси Бог, – ответил Дипото. – Конечно, нет. Но физические симптомы или настоящие физические изменения в результате массовой истерии – достаточно распространенное явление. Во Фландрии, к примеру, в конце восемнадцатого столетия у десятков женщин проявились стигматы – кровоточащие кисти и стопы. И если отставить в сторону политику пола и политкорректность, я чувствую, что мы должны…

Именно в этот момент Стефани Кох, продюсер «Дневных событий», ворвалась в студию. Эта высохшая дама лет пятидесяти с небольшим, заядлая курильщица, за свою жизнь навидалась всякого – и большую часть выпустила в эфир. Раньше Микаэла сказала бы, что Стеф не проймут мнения гостей, какими бы бредовыми они ни были. Но, похоже, в ее броне имелась брешь, и доктор Дипото со своими круглыми очками и жеманным ротиком сумел ее найти.

– Что за хрень ты несешь, недоумок с пенисом? – крикнула она. – У меня две внучки покрыты этим дерьмом, они в коме, а ты думаешь, что это женская истерия?

Джордж Олдерсон поднял руку, но Стефани отмахнулась. По ее щекам катились злые слезы, она нависла над доктором Эразмом Дипото, который вжался в спинку кресла и снизу вверх таращился на эту безумную амазонку, возникшую ниоткуда.

– Во всем мире женщины изо всех сил борются со сном, потому что боятся, что, заснув, уже никогда не проснутся, а ты думаешь, это женская истерия?

Микаэла, техник и протестующая смотрели на монитор как зачарованные.

– Рекламная пауза! – крикнул Джордж, глядя через плечо Стефани Кох. – Мы должны сделать перерыв, друзья. Иногда ситуация накаляется. У нас прямой эфир, так что…

Стефани развернулась лицом к аппаратной.

– Никакой рекламной паузы! Никакой рекламной паузы, пока я не разберусь с этим дерьмовым шовинистом! – Тут она сорвала с головы наушники и принялась дубасить ими Дипото. Когда он поднял руки, чтобы прикрыть макушку, она ударила его по лицу. Из носа доктора потекла кровь.

– Вот это женская истерия! – орала Стефани, колотя его наушниками. Теперь ротик доктора тоже кровоточил. – Вот как выглядит женская истерия, ты… ты… ты… БРЮКВИНА!

– Брюквина? – переспросила женщина-протестующая. И начала смеяться. – Она только что назвала его брюквиной?

Двое сотрудников подбежали, чтобы утихомирить Стефани. Пока они боролись, Дипото терял кровь, а Джордж Олдерсон сидел с разинутым ртом, студия исчезла, уступив место рекламе симбикорта.

– Твою мать! – воскликнула протестующая. – Это было круто. – Ее взгляд сместился в сторону. – Послушайте, а мне можно? – Она смотрела на маленькую горку кокаина, высившуюся на ламинированном дневном эфирном графике техника.

– Да, – кивнул он. – Сегодня за счет заведения.

Микаэла наблюдала, как женщина подцепляет ногтем немного белого порошка и вдыхает его.