Падший - Павел Корнев (2016)

– Лео, это же туги! Они неуловимы!

– Вздор.

– И вовсе не вздор!

Лилиана подняла на меня залитое слезами лицо, и я осторожно поцеловал ее; на губах остался соленый вкус. Лили задрожала, и я потребовал:

– Прекрати истерику!

– Я не истеричка!

Но я ничего не стал слушать, подхватил Лилиану на руки и понес в спальню на второй этаж. Нам обоим стоило успокоить нервы, а мне был известен надежный способ добиться этого если уж не самым быстрым образом, то самым приятным – совершенно точно.

Потом я лежал в полной темноте, прислушивался к легкому дыханию ночной гостьи и пытался разобраться в своих чувствах к ней. Страсти не было, но меня влекло к Лилиане, сильно влекло. И уж точно не хотелось причинить ей боль.

Я должен был позаботиться о ней. И собирался сделать все, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Но не сейчас, утром.

А сейчас только и оставалось, что лежать рядом и не шевелиться, пусть и начинала отниматься затекшая рука.

Я думал. Думал о том, что настроения Лилианы схожи с маятником, который кто-то хитрый раскачивает из стороны в сторону и увеличивает амплитуду движения. Осторожно-осторожно, чтобы ни в коем случае не повредить хрупкий механизм.

Безопасность – испуг. Уверенность в собственных силах – нервный срыв. И так – без остановок и передышек.

Или раскачивали вовсе не ее, а меня?

Лилиана вдруг открыла глаза и спросила:

– О чем задумался?

Я с облегчением высвободил затекшую руку и откинул с девичьего лица локон черных волос.

– Пытаюсь угадать, какой у тебя талант, – ответил я, не желая делиться собственными раздумьями.

– Тебя это и в самом деле сейчас заботит? – удивленно захлопала ресницами Лилиана.

– Ну да, – подтвердил я. – Как-то же ты меня в себя влюбила. Вдруг это работа твоего таланта?

– Я такая уродина?! – оскорбилась Лили. – Скажи, что ты пошутил! Лео, ты просто не можешь оказаться таким подлецом!

– Пошутил. Конечно, пошутил.

– Ужасное у тебя чувство юмора! – пожаловалась Лили, устраивая голову у меня на груди. – А талант мне от матушки достался, самый бесполезный из всех возможных. Мы умеем верить.

– Не понял? – опешил я.

– Если мы в кого-то или во что-то искренне верим, наш талант это усиливает, делает реальным. Например, мама верит в папу. Верит, что ему все по силам. С ней он словно молодеет, не обратил внимания?

– А во что веришь ты?

– Понемногу начинаю верить в тебя, – сообщила Лили и хихикнула. – В четыре года я ужасно боялась привидений и однажды увидела в темном коридоре жуткий призрак. Перебудила своим криком весь дом. Мама тогда долго успокаивала меня. Мне кажется, она и лауданум начала принимать, чтобы не поверить случайно во что-то плохое. Лео…

– Да?

Я ожидал встречного вопроса о своем таланте, но вместо этого Лилиана попросила:

– Поцелуй меня и скажи, что все будет хорошо.

– Я никому не дам обидеть тебя.

– Так, значит, мне не выступать?

– Нет. И не думай даже. Я все улажу.

– Что тут можно уладить, Лео?!

– Спи! – шикнул я. – Утро вечера мудренее. Так у нас говорят.

– Как скажешь, любимый.

Лилиана сладко зевнула и вскоре задремала, а я так и лежал, вслушиваясь в скрипы и шорохи старого дома. На первом этаже отбили двенадцать раз часы, я расслышал звон, уже проваливаясь в сон. А потом – клац! – и по нервам ударил приглушенный металлический лязг.

Сердце ушло в пятки, оттуда прыгнуло к горлу и заметалось как безумное в груди, но я задавил панику и вскакивать с постели не стал. Вместо этого, стараясь не разбудить Лилиану, выбрался из-под простыни, нашарил в сброшенной на пол одежде кольт и аккуратно оттянул большим пальцем спицу курка. Тихий щелчок Лили не услышала.