Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

И я понимаю – как будто стою снаружи этого круга света и смотрю внутрь, – что долго этот круг не выдержит.

6. Сэм

Они всегда будут стоять между нами двоими. Призраки. Я не хочу признавать это, но сейчас мне кажется, что внутри у меня сплошная кровоточащая рана, и я зол. Мэлвин дотягивается из своей могилы, чтобы снова проволочь меня по гвоздям. А еще вокруг, точно гиена, кружит Миранда. Я знаю, что она идет за нами.

За Гвен.

Вздрагиваю, подумав о Мэлвине и о том, что прочитал в дневнике Кэлли. Думать о Миранде тоже неприятно, но, по крайней мере, не настолько опасно. Я не был любовником Миранды. В некотором смысле это хуже. Она – бездонный колодец ядовитой ненависти, но ненависть эмоционально привлекательна, и это чувство явило на свет худшие стороны нас обоих – когда мы были заодно.

Я ни за что не хотел бы, чтобы Гвен узнала подробности того, что я сделал – особенно в отношении нее – в тот период своей жизни. Она и так знает достаточно, незачем ставить ее перед холодными фактами.

Мы заканчиваем ужинать, моем посуду, притворяясь, будто всё в порядке, – ради детей. Потом они усаживаются на диван и включают какой-то фильм, а мы оба выходим на крыльцо.

Гвен поворачивается и обнимает меня.

– Утром я начну отслеживать адрес отправителя, – говорит она мне. – Через несколько часов получу ответ. Может быть, даже имя.

Я ничего не отвечаю. Обрушивать свой гнев на какого-то случайного типа, которого Мэлвин нанял для отправки почты, кажется мне… бесполезным. Но я знаю, что нам нужно найти этого человека – или этих людей – и не допустить, чтобы то, что еще ждет своей очереди, добралось до нас. Как только у нас будет имя и адрес, мы сможем привлечь к делу ФБР. Но выглядит это как бессмысленный крестовый поход. Мэлвин уже выиграл.

Я чувствую непреходящий страх и тревогу Гвен. Зарываюсь носом в ее волосы и вдыхаю их запах. Он что-то остужает у меня внутри и одновременно согревает меня. Поддерживает меня. Это слегка меня пугает – такая реакция. Я знал множество сильных и умных женщин, но Гвен – уникальная смесь необходимости и независимости. За тех, кого любит, она может и будет сражаться, словно тигрица. Это у нас общее – фундаментальная вера.

Мы стоим на крыльце, обнявшись, и некоторое время довольствуемся молчанием. Наконец я говорю:

– Знаю, что ты собираешься спросить, но… я не хочу говорить об этом. Только не о дневнике.

– Хорошо, – отвечает Гвен. И я знаю, что она меня понимает. – Но с тобой всё в порядке?

Я отстраняюсь и смотрю на нее. Беру ее лицо в ладони и нежно целую.

– Далеко не всё в порядке. Но именно поэтому мне нужно время.

Гвен кивает и наклоняется вперед, чтобы прислониться лбом к моему лбу.

– Мне жаль, что я не могу убить его снова, – говорит она. – Хотя иногда я жалею… я жалею о том, что вообще убила его. Есть ли в этом какой-то смысл?

– Совершенно точно есть.

Убить кого-то – это совсем не так, как в кино, от этого не отделаешься парой колких шуток и выпивкой. Это въедается в тебя, даже если человек, которого ты убил, несомненно, должен был умереть. И неудивительно, что ее отношение к Мэлвину, на каком-то очень глубоком уровне, все еще остается запутанным.

Как и мое отношение к Миранде.

Господи, я чувствую, как призраки подступают всё ближе, готовые разорвать нас на части…

Гвен высвобождается и берет меня за руку. Подводит к двум креслам, стоящим на крыльце, и мы садимся. Там стоит закупоренная бутылка вина, наполовину полная, и два стакана; я наливаю нам вина. Гвен вздыхает и делает глоток, не отрывая глаз от темного озера, которое переливается, словно черный шелк, при лунном свете.

Освещение на крыльце по-прежнему выключено. По молчаливому соглашению мы оставили его так.

– Я думаю о той женщине, которая мне звонила. Марлин из Вулфхантера. – Гвен отпивает еще вина. – Не следует ли мне поехать туда и поговорить с ней…