Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

– Нет.

– Сэм…

– Нет. Не сейчас. Это слишком опасно, и она не сказала, зачем ей это нужно, верно? Мне не по себе от мысли, что ты уедешь из города, далеко от всех, кого ты знаешь. Ты… – Я едва не говорю: «Ты должна защищать детей», – но останавливаюсь на полуфразе, осознав, что подсознательно сделаю шаг назад, сказав это. Как будто эти дети уже не стали моими, как будто я не чувствую необходимости любить и защищать их. «Ты мерзавец», – говорю я себе. Я не позволю Мэлвину вбить между нами этот клин. И Миранде тоже. И своему внутреннему, глубоко похороненному гневу. Надо пытаться как-то выкрутиться. – Ты слишком многое ставишь на кон. Если б она сказала конкретнее, в чем ее проблема, ты могла бы попытаться отправить кого-нибудь ей на помощь. Но если ей нужно не это… ты должна в первую очередь думать о себе.

Гвен делает длинный глоток и наконец снова переводит взгляд на меня. Мне не нравится этот взгляд. Он темный и спокойный, как это озеро.

– Это что-то новенькое. Сегодня ты более параноидален, чем я.

– Да. – Я допиваю вино в два долгих глотка, почти не ощущая вкуса, и наливаю себе еще. – Некоторые мерзавцы и из могилы способны сотворить с тобой такое. – И Миранда. Господи, мне нужно сказать ей о Миранде. Очень нужно. – А ты все еще не сделана из пуленепробиваемой брони.

– Однако чертовски успешно сопротивляюсь пулям.

– Если ты намерена совершить такую глупость, я не смогу отпустить тебя одну.

– Потому что, если отпустишь, будешь чувствовать себя недостаточно мужественным?

Я пытаюсь свести все к шутке:

– Женщина, я много месяцев провел, забивая гвозди и возводя крепкие стены. Я достаточно доказал свою мужественность. – Она смеется, чего я и добивался. Это нарушает ее сосредоточенность. Я снова добавляю в тон серьезности: – Может быть, нам следует подумать о том, чтобы уехать отсюда на некоторое время. Просто… куда-нибудь. Если мы исчезнем, Миранда со своим цирком откочует отсюда.

– А что насчет…

– Работы? – Я пожимаю плечами. – Строительство – это однодневный бизнес. Я могу уволиться в любой момент.

– Но это не значит, что потом они наймут тебя обратно.

– Да ну? Я – один из лучших, кто у них есть. Они обязательно примут меня обратно. – Откидываюсь на спинку кресла и некоторое время пью вино, а потом говорю: – Хотя я думаю о том, чтобы всё-таки поменять работу.

– На что?

– Не знаю. – Это почти ложь. Почти. Мне нужно сказать ей правду. Сказать о предложенной работе, о непреходящей тоске, которую я чувствую, когда думаю о полетах. Стиллхауз-Лейк великолепен, потому что здесь живет она, потому что я люблю ее и люблю этих детей.

Но в то же время здесь я чувствую себя так, словно моя жизнь поставлена на паузу.

В глубине себя я ощущаю отсутствие целостности и беспокойство. Из-за документального фильма Миранды, из-за удара, который Мэлвин нанес по моему рассудку, – всё это подняло со дна уродливые тени, играющие дурные шутки с моей психикой. И Гвен отстраняется, защищаясь; я чувствую, как это происходит. Она уже воздвигает между нами щиты. Проще всего ответить: «Может быть, следует дать всему этому некоторое время отстояться», – а потом я уеду и найду свой путь.

Но это не то, чего я хочу. Я люблю эту женщину. Я хочу быть здесь. Я хочу быть частью ее семьи, а не отдельным заменимым кусочком, который приходит и уходит, когда пожелает.

– Кажется, я собираюсь попросить тебя выйти за меня замуж, – говорю я. Эти слова приходят ко мне ниоткуда, и я даже не знаю, почему я говорю их. Мгновенный импульс паники вызывает у меня желание взять эти слова обратно, превратить их в шутку, но я не делаю этого, потому что имел в виду именно то, что сказал. Я хочу этого.

Гвен поворачивает голову и смотрит на меня.

– В каком смысле – кажется? – спрашивает она.

– Ну вот я это делаю. Прошу.

– Вот так просто, да?