Час расплаты - Луиза Пенни (2018)

Это прозвучало довольно громко, и люди за соседними столиками посмотрели в их сторону, а потом вернулись к своим разговорам.

– Кажется, вы принимаете меня за кого-то другого, – спокойно произнес Гамаш. Обижаться он не собирался. Мотылек не может потревожить хищную птицу. – То, о чем я хотел вас попросить, – дело довольно трудное и очень важное. И требует секретности. Я надеюсь, оно поможет расследованию убийства профессора Ледюка.

Ничего более соблазнительного для четырех кадетов он не мог бы сказать. Даже Жак присмирел и настроился слушать. Амелия наклонилась ближе.

«Такие юные, – подумал Гамаш. – Такие юные, что еще не осознают этого».

– В ночном столике профессора Ледюка обнаружилась копия карты, – сказал Гамаш, выкладывая карту на стол.

Только Натаниэль заметил, как от лица Амелии отхлынула кровь. И без того бледная, девушка стала чуть ли не прозрачной.

– Никто, кроме следователей, не знает об этом, – продолжал коммандер. – Нам пока неизвестно, как карта попала к нему и зачем она ему понадобилась.

– Чья это карта? – спросила Хуэйфэнь.

– Этим вопросом занимаются другие, – ответил Гамаш.

Амелия уставилась на него, но ничего не сказала.

– Нас поэтому просили взять наши карты? – спросил Жак.

– Да. Я надеюсь, вы их привезли, потому что мне нужно, чтобы вы выяснили кое-что.

Его глаза, как всегда, остановились на Амелии.

Он наблюдал за происходящими в ней изменениями с первого дня.

Она училась лучше всех в группе. Даже лучше всех на первом курсе. С большим отрывом. Но она не хотела волонтерствовать, вступать в клубы или в спортивные команды и ни к кому не подсаживалась в столовой.

Сегодня, перед отъездом сюда, он прочитал справку о содержимом ее комнаты, составленную агентом, проводившим обыск. Ни наркотиков. Ни алкоголя. Немного шоколадного печенья, похищенного из кухни.

Никаких фотографий. Никаких писем или открыток. Ни слова от ее отца. Или матери.

Она словно родилась в академии. Двадцатилетняя новорожденная. Хотя Арман Гамаш знал, что это не так. Он точно знал, откуда она. Знал ее родословную.

Краем глаза он видел рядом со стулом Амелии матерчатую сумку. Она была полна, ткань бугрилась, выступая под непонятными углами.

Гамаш догадывался, что привезла сюда Амелия. Одежду и туалетные принадлежности. Но главным образом – единственное, что по-настоящему ценила Амелия Шоке.

Книги.

Лежал ли там томик стихов Рут Зардо, тот томик, что она взяла в его доме? Он не решался сказать «украла», все еще надеялся, что она когда-нибудь вернет книгу.

Кадеты оторвали глаза от карты и уставились на коммандера.

В окне Гамаш заметил подъезжающую машину, очень знакомую ему машину.

Понизив голос, он заговорил взволнованно и быстро:

– Мне нужно, чтобы вы продолжили начатое. Разузнали об этой карте все, что можно. Кто ее нарисовал. Зачем. Была ли у него какая-то цель. Нет ли в ней какого-то послания, которое делало ее ценной для профессора Ледюка.

Гамаш увидел, что машина подъехала к его дому.

Он поднялся, продолжая говорить. Кадеты тоже встали.

– На ее создание было потрачено столько времени и сил, так почему же после всего этого она оказалась замурована в стене? – спросил он. – Я должен уйти, но вернусь через несколько минут. Оставайтесь здесь.

Он сунул копию карты в карман и вышел.

Амелия проводила его взглядом – он шел чуть быстрее, чем ходят люди, у которых легко на душе. Выйдя из бистро, он широкими шагами прошел через деревенский луг к своему дому, где на дорожке к крыльцу его ждали мужчина и женщина.