Ренегат - Павел Корнев (2019)

Туда я и отправился, там и проторчал весь день, разбирая остатки монастырского архива. Ладно хоть время оказалось потрачено не впустую. Второй пергамент из сшива отыскался в начале десятого утра, третий – сразу после обеда, а вот последний, будто по закону подлости, лежал на самом дне короба, оставленного напоследок.

– Ну наконец-то! – с нескрываемым облегчением объявил старикан-переводчик, под хруст суставов потянулся и отправился восвояси.

Я стребовал у отца Маркуса вчерашнюю находку и разложил листы перед собой в должном порядке, ориентируясь на пометки в уголках страниц. Не хватало только пергамента за номером один; от него остался лишь обгоревший клочок.

И все же, зачем племянник епископа бросил его в огонь? Почему эфирные черви повлияли на него так странно?

Послушники начали уносить никому не нужный хлам обратно в подвал, а я склонился над листами и повел пальцем по строчкам с непонятной тарабарщиной. Знакомые слова попадались нечасто – очевидно, на староимперскую письменность переходили, лишь когда не удавалось подобрать адекватную замену. Да к тому же пергаменты сохранились далеко не лучшим образом, и приходилось подолгу всматриваться в выцветшие чернила, дабы разобрать аккуратные завитки букв. Получалось это не всегда. Но получалось.

«Солнечный камень» и «эфирная основа». «Овеществленный…» и «слезы солнца». «Невинные души», «формула» и «грех». «Квадратура», «зенит», «поток силы» и…

И тут мою голову стиснули ледяные пальцы.

– Жги! – сказал призрачный голос, и обретшая самостоятельность рука поднесла пергамент к огоньку свечи.

От неожиданности я на миг опешил, но тут же разжал пальцы, и лист упал на стол. Чужая воля усилила натиск, ментальные щиты затрещали под напором обвившей их ледяной змеи. Во всем мире остался лишь холод, и даже так мне удалось спихнуть свое одеревеневшее тело со стула и повалиться на пол.

Удар прояснил сознание, и я смог восстановить барьеры, дабы отгородиться от призрачных пиявок, пытавшихся дотянуться до моей души, вырвать ее из тела и забросить в самые глубины запределья. Руки и ноги задергались в судорогах, отползти от стола и навалиться спиной на стену стоило невероятных трудов.

Вернувшиеся за последними коробами послушники уставились на меня с разинутыми ртами, и я хрипло выкрикнул:

– Экзорциста!

А больше ничего сказать уже не смог: сознание закрутил водоворот забытья. Свет в глазах померк, звон в ушах сделался невыносимым. Я не поддался натиску потустороннего холода и принялся выдавливать его из своей души, попутно выстраивая воображаемые бастионы, соединяя их незримыми стенами и заполняя рвы всепоглощающей злобой. В самом центре мысленного оплота возник величественный храм, витражи которого мигали небесным сиянием в такт ударам моего сердца.

Воля и вера – на них я сделал ставку и не прогадал. Когда под натиском потусторонних сущностей рухнули ментальные щиты и в сознание ворвались стужа, боль и страх, они не сломили меня, не превратили в безвольную марионетку, а увязли в лабиринтах подсознания. Ненадолго, но увязли.

Полностью погасить атаку не получилось – тени черпали силы прямиком из запределья, – зато я выиграл столь необходимое сейчас время. И когда твари отыскали дыру в обороне, мне удалось захлестнуть их сияющей сетью молитвы, стянуть и обездвижить.

Но не уничтожить.

Порождения запределья понемногу растворяли сознание в непроглядной черноте, а моя воля слабела, сияющие нити ловчей сети рвались, тут и там в ней появлялись прорехи. Не знаю, сколько еще продержался бы, но тут полыхнула невыносимо яркая вспышка, и тварей выжгло, от них не осталось и следа.

Я снова стал самим собой, вновь обрел контроль над телом. Начал подниматься, и отец Олаф резко взмахнул рукой, стеганул меня плетью молитвенных слов. Божественная магия вспыхнула радужными всполохами и погасла.

– Да я это! Я!