Ренегат - Павел Корнев (2019)

– Пусть так… Пусть так… Мы еще вернемся к этому вопросу в надлежащее время, – решил епископ после недолгих раздумий, отпил кофе и обратился к экзорцисту: – Но были и попытки навести порчу, так?

– Те попытки никак не связаны с… – начал было отец Олаф, и хозяин кабинета изо всех сил хлопнул костлявой ладонью по столешнице.

– Это мне решать! – выкрикнул его преосвященство и потребовал: – Найдите этого безбожника! Найдите и воздайте ему по заслугам!

Экзорцист ссутулился еще больше.

– Сделаем все возможное, – пообещал я, хоть и не был обязан этого говорить.

– Сделайте даже невозможное, если понадобится! Чернокнижник должен понести наказание! – объявил епископ, откинулся в кресле и задумчиво покрутил опустевшую чашку. – Этот неизвестный книжник-коллекционер… Не тратьте время на его поиски, магистр. Главное – сбившийся с пути истинного колдун!

Я склонил голову в знак согласия. Книжник повинен лишь в страсти к собирательству редкостей, а это не преступление. Что же касается безусловно запрещенной схемы эфирной линзы, то не имелось никаких доказательств, что Ральф получил ее от коллекционера, а не из какого-либо другого источника. Впоследствии я намеревался прояснить этот вопрос, но епископа внутренние дела Вселенской комиссии не касались.

Тот постучал ногтем по чашке из тончайшего фарфора и задумчиво произнес:

– Порчу наводили четырежды, так почему Ральф ничего не почувствовал? Вам есть что сказать по этому поводу, магистр?

– Воздействие было минимальным, – пришел мне на выручку отец Олаф. – Надо быть настороже, чтобы почувствовать столь осторожное касание. По сути, чернокнижник делал лишь небольшие насечки на эфирном теле, подготавливая себе задел на будущее.

– На самом деле, – счел нужным добавить я, – в университетах предпочитают не заострять внимание на защите от сил запределья, дабы не заложить случайно в неокрепшие умы школяров мысли о могуществе запретных практик.

– И как же им оборонять себя от потустороннего? – разозлился епископ. – Как, магистр?

– Искренняя вера способна защитить души куда лучше знаний.

Думаю, последний раз такого рода прописные истины сообщали хозяину кабинета еще в духовной семинарии, и он не сдержался.

– Вера? – желчно поинтересовался его преосвященство. – И сильно вам самому помогла вера, магистр?

– Мало кто сумел бы столь долго противостоять порождениям запределья, – вновь вступился за меня отец Олаф. – Вера спасла магистра вон Черена, в этом нет никаких сомнений.

Епископ насмешливо фыркнул, но все же счел вопрос закрытым и перевел взгляд на священника:

– Теперь что касается мерзости, проникшей в Ральфа. Пергаменты как-то могут помочь с обрядом экзорцизма?

– Несомненно, – уверенно ответил отец Олаф. – В тексте заложена формула призыва, иначе порождения запределья просто не откликнулись бы на зов. Ее можно использовать и для изгнания.

– Так чего вы ждете? – осведомился епископ.

– Обычно вычленить ключ из формулы, пусть и зашифрованной, не составляет особого труда, но в нашем случае это невозможно. Нужен даже не перевод, а человек, понимающий этот язык и сведущий в тайных искусствах.

Его преосвященство потемнел лицом.

– Получается, вы в тупике? – с пугающим спокойствием произнес он. – Писанина на мертвом языке для нас бесполезна?

Сутулый экзорцист не дрогнул.

– Староимперский язык так же полагается мертвым, но в мире немало ученых людей, способных общаться на нем, – резонно заметил он. – Найти нужного человека – лишь вопрос времени.

Его преосвященство позволил себе недовольную гримасу.

– Для начала хорошо бы определить, что это за язык!

– Именно так, это наша первоочередная задача.

– В четыре часа пополудни соберем консилиум, – решил епископ. – А сейчас не смею вас больше задерживать!

Мы поспешили покинуть кабинет, и уже в коридоре я предупредил экзорциста: