Ренегат - Павел Корнев (2019)

Старший экзорцист голословному утверждению верить не стал, нарисовал перед собой святой символ и толчком ладони отправил в меня зависшее в воздухе сияние. По коже побежали мурашки, но и только. Тут уж Олаф слегка расслабился, но лишь слегка.

– Все они так говорят, – произнес он без малейшей тени усмешки.

Они?! Кто – они? Одержимые или завладевшие их разумом демоны?

Я не стал ни о чем спрашивать и съежился на полу, пытаясь прийти в себя. Хотелось просто закрыть глаза и забыться сном, но не тут-то было.

Сутулый экзорцист велел прибежавшим с ним монахам выйти, опустился на колени и, стиснув мою голову жесткими словно доски ладонями, долго всматривался в глаза. Затем положил на лоб руку, прочитал молитву, и сознание немедленно прояснилось, отступила тошнота. Даже дышать стало легче.

Отец Олаф встал и потребовал объяснений:

– Что случилось, магистр? Вы помните, что именно с вами случилось?

– Нет, – ответил я. – На меня просто накатило… нечто странное…

– Эфирные черви?

Я с удивлением уставился на спасителя и неожиданно для самого себя подтвердил:

– И в самом деле – они…

Ухватившись за подоконник, я поднялся на ноги и указал на стол:

– Я пытался разобраться с пергаментами, а потом вдруг ощутил нестерпимое желание их сжечь.

Экзорцист взглянул на листы и выставил в мою сторону раскрытую ладонь:

– Не смотрите, магистр!

Я был не в том состоянии, чтобы спорить, и лишь спросил:

– Что с ними не так?

– Мне доводилось слышать о подобном, но прежде никогда со столь изощренной работой не сталкивался, – отозвался экзорцист, начав складывать листы в стопку. – Кто-то защитил этот текст, в него вписаны формулы призыва потусторонних тварей. Если подобное богопротивное сочинение начинает читать одаренный человек, демоны порабощают его сознание, берут в полон душу, заставляют повиноваться.

– Заставят сжечь пергамент, – сказал я, нисколько не сомневаясь в собственной догадке.

Вот почему Ральф кинул злополучный листок в огонь! Вот как в его душу проникли эфирные черви! Пока бакалавр переписывал слова, не вдумываясь в их содержание, зараза не затрагивала его, роковой оказалась попытка перевода. Сам того не желая, он запустил в душу потусторонних тварей. И племяннику епископа еще повезло, что работал лишь с одним пергаментом из пяти. Мне с четырьмя частями текста пришлось куда как хуже…

Сутулый экзорцист спрятал листы под сутану, пристально посмотрел и сказал:

– Думаю, магистр, сейчас самое время поделиться со мной своими догадками…

– Пожалуй, – вздохнул я. – Пожалуй, так оно и есть…

В тот день к епископу мы не пошли.

– Утро вечера мудренее, – резонно заметил отец Олаф, который всю беседу внимательно присматривался ко мне и будто бы даже к чему-то прислушивался. – Я попробую разобраться с записями, а завтра вместе расскажем обо всем его преосвященству.

Я не возражал. Я был такому решению лишь рад. Слишком уж паскудно себя чувствовал. И паскудно – не то слово, совсем не то…

– Осторожней с пергаментами, – попросил я, привычным движением крутанул обхватившие запястье четки и посмотрел на золотую семиконечную звезду. Святая реликвия должна была защитить от сил зла. Должна была, но не защитила.

Экзорцист словно угадал мои мысли.

– Вы сами впустили демонов в свою душу, магистр, – сказал он. – Вам ли не знать, как может быть опасно письменное слово, как отравляет оно ум и души! Недаром книги называют…

– Источником зла, – кивнул я. – Знаю. Слышал.

– И не согласны?

– Книги – лишь обретшие бессмертие помыслы авторов. Они могут нести зло. Могут нести добро. Зависит от того, кто и с какой целью их написал…

– …и кто и с какой целью их читает, – продолжил мою мысль отец Олаф. – Мне знакомо это высказывание.

– Нисколько не сомневался.

– Люди смертны, но и книги неплохо горят. Бессмертие обретают лишь души праведников на небесах.