Ученик - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2017)

Получилось легче, чем он предполагал. Намного легче.

Показало, к сожалению, в основном то, какой они охвачены паникой.

Себастиан вошел в Комнату и, не поздоровавшись, прошел прямо к доске. «Чуть ли не с нетерпением, – подумал Торкель. – Как ребенок в сочельник».

Остановившись перед фотографиями, Себастиан быстро окинул их взглядом. У него в голове не укладывалось. Они что, издеваются над ним?

– Это новые?

– Да.

Себастиан повернулся обратно к доске и принялся заново изучать фотографии. На этот раз более тщательно. Подробно. Насколько он видел, убийства были скопированы в мельчайших деталях, правда, заметил он и различия.

Другие комнаты.

Другие женщины.

Имитатор.

– Какого черта вы не позвали меня, как только обнаружили первую? – опять обратился он к Торкелю, на этот раз скорее с возмущением, чем с вопросом.

– Это не Хинде, – уточнила Ванья.

– Я знаю, что не Хинде, но почему вы ничего не сказали? – Разговаривая с ней, Себастиан с трудом сдерживал раздражение. – Если бы он сбежал или вышел на свободу, мне бы сообщили, но кто-то изо всех сил пытается подражать его преступлениям. Все в принципе выглядит идентично! Вам следовало сразу же позвать меня.

– Почему же? – с вызовом поинтересовалась Ванья.

Она собиралась сдерживаться, Себастиан спровоцировал ее, как только переступил порог. Ни слова о том, что он рад или благодарен за возможность вернуться. Никаких фраз вежливости, никаких вопросов о том, как у них обстоят дела или что у них за это время произошло. Ничего из того, что сделал бы в его ситуации нормальный человек. Он просто ввалился так, будто является естественной частью команды. Это ее рассердило. Столь же сильно, как то, что сейчас он улыбался ей кривой улыбочкой, будто она умственно отсталая. Такой же улыбочкой, как Карл Вальстрём.

– А ты как думаешь? – продолжил Себастиан. – Я знаю о Хинде больше, чем кто-либо.

– Какое это имеет значение?

Ванья решила не отступать. Сколько времени Себастиан пробыл здесь? Две минуты? По меньшей мере столь же самодовольный, как раньше, при полном отсутствии смирения. Неужели Торкель не сказал ему, что его приняли из милости? Сейчас он, казалось, уже завладел совещанием, Комнатой, всем расследованием. Пора отнимать обратно.

– Это другой человек, с совершенно другими побудительными мотивами. Твои знания о Хинде здесь не помогут.

– Мои знания всегда помогают. Иначе бы вы меня не подключили. Я ведь здесь не потому, что вы находите меня очаровательным. Так, может кто-нибудь рассказать мне, что у вас есть?

Ванья вздохнула. Билли поднялся.

– Я могу сообщить, что нам известно. – Билли пошел к доске, не дожидаясь ответа или реакции. Торкель посмотрел на Ванью, та пожала плечами.

– О’кей…

Себастиан выдвинул стул и сел рядом с Урсулой.

– Рад тебя видеть, – прошептал он. Урсула одарила его взглядом, показывавшим, что радость не является обоюдной. – Ты по мне скучала?

Урсула лишь качнула головой, переключив внимание на стоявшего у доски Билли. Тот как раз показывал на фотографию одной из женщин: чуть за сорок, карие глаза, улыбаясь, смотрят прямо в камеру из-под густой челки.

– 24 июня. Мария Ли из Броммы[19]. Одинокая. Подруга заволновалась, когда после праздника летнего солнцестояния она не позвонила и не пришла на работу. – Билли переместил палец от портретного снимка к фотографии с места преступления. – Связана нейлоновыми чулками, лежит в постели на животе. Изнасилована и убита мощным ударом ножа, перерезавшего как сонную артерию, так и трахею.