Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

Классный руководитель, встревоженный моим внезапным отставанием, вызвал родителей. Я тогда первый год учился в старшей школе, и мать, заподозрив у меня невыявленные изъяны в умственном развитии, проплакала весь разговор, утешая себя между всхлипами мыслью (той самой, что приходит на ум почти всем матерям, когда у их ребенка проблемы в школе), что Эйнштейну плохо давалась математика. Эйнштейн я был или нет, но дело кончилось тем, что мне запретили выходить из дому и в придачу решили найти репетитора, дабы он помогал мне с домашними заданиями. Я не соглашался, я молил, я катался по полу, я обещал снова получать только хорошие отметки, но все без толку: было решено, что каждый день после школы кто-нибудь будет приходить и делать со мной уроки. Тогда я поклялся себе, что на этих дополнительных занятиях буду сидеть надутый, бестолковый и рассеянный, вести себя вызывающе и все время портить воздух.

В полном отчаянии я рассказал об этом Александре, объяснил, что нам придется видеться гораздо реже. В тот же вечер она позвонила моей матери и сказала, что с ней связался мой учитель математики и просил ее давать мне уроки на дому. Мать ответила было, что уже с кем-то договорилась, но когда Александра сообщила, что оплачивает уроки школа Монклера, мать охотно согласилась и приняла ее предложение. Александра была способна околдовать кого угодно.

Никогда не забуду тот день, когда она позвонила к нам в дверь. Александра, богиня Банды Гольдманов, снизошла к Монклерам.

Первым делом мать сообщила моей возлюбленной:

– У него в комнате я прибралась, вы увидите. Там был такой кавардак, а в беспорядке трудно сосредоточиться. А все его старые игрушки я сложила в шкаф.

Александра засмеялась, а я готов был провалился сквозь землю от стыда.

– Мама!

– Ох, Марки, – отозвалась мать, – все и так знают, что ты разбрасываешь грязные трусы где попало.

– Спасибо, миссис Гольдман, вы очень любезны, – сказала Александра. – А теперь мы пойдем к Маркусу. Ему надо делать уроки. Я его заставлю трудиться в поте лица.

Я отвел ее в свою комнату.

– Так мило, что мама называет тебя Марки, – сказала она.

– Я ей запретил меня так называть.

– А еще я с удовольствием посмотрю твои игрушки.

Мои занятия с Александрой состояли в том, что я целовал ее с языком и гладил ее груди. Меня ужасала и одновременно возбуждала мысль, что мать в любой момент может зайти в комнату и принести нам печенье. Но она не вошла ни разу. Тогда я считал, что судьба меня милует, а сейчас понимаю, что, наверно, недооценивал мать: она явно все понимала и не хотела мешать сыну наслаждаться юношеской любовью.

Мать была в восторге от Александры. Отметки у меня резко пошли вверх, и я снова обрел свободу.

Вскоре я стал все выходные проводить в Нью-Йорке. Если матери не было, Александра приглашала меня к себе. Я подходил к дому с колотящимся сердцем, она открывала дверь, брала меня за руку и вела в свою комнату.

Долгое время Александра в моем сознании связывалась с рэпером Тупаком. У нее над кроватью висел его огромный постер. Мы падали на матрас, она раздевалась, а я видел Тупака: он глядел на нас и поднимал большой палец в знак одобрения. Мне и сегодня достаточно услышать его песню по радио, чтобы у меня, как у собаки Павлова, сработал условный рефлекс и я представил себя с ней в постели. Именно она научила меня заниматься любовью, и у меня, надо сказать, неплохо получалось. Я чувствовал себя все увереннее. Входил к ней в комнату, приветствовал мистера Тупака, мы сбрасывали одежду и приступали к своим играм. После секса мы долго разговаривали. Она натягивала широкую футболку и, свернув косяк, курила в открытое окно. Да, именно она впервые дала мне попробовать марихуану. А когда я, вымотанный и укуренный, возвращался в Монклер, мать за ужином непременно спрашивала с едва заметной улыбкой:

– Как поживает малышка Александра?