Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

– Вот так.

Вам первым я рассказываю о той абсолютной любви, какую изведали мы с Александрой Невилл в 1995–1996 годах. И я никогда никому не рассказывал, как после десяти месяцев нашей связи она разбила мне сердце. Она подарила мне столько счастья, что неизбежно должна была однажды причинить и горе.

В конце лета 1996 года она уехала в Коннектикут учиться в университете. Навестила меня в Монклере накануне отъезда и, пока мы гуляли по городу, храбро сообщила эту новость.

– Коннектикут не так уж далеко, – сказал я. – А я как раз получаю водительские права.

Ее глаза были полны нежности.

– Маркикетик…

Уже по тому, как она произнесла мое имя, я все понял.

– Значит, я тебе больше не нужен…

– Марки, не в этом дело… Это университет… Для меня это новый этап, я хочу быть свободной. А ты, ты… Ты же еще школьник.

Я закусил губу, чтобы не разрыдаться.

– Тогда прощай, – ответил я просто.

Она взяла меня за руку, я вырвался. Она заметила, что у меня блестят глаза.

– Маркикетик, ну ты же не будешь плакать…

Она крепко обняла меня.

– С чего ты взяла, что я плачу? – отозвался я.

Мать еще долго спрашивала меня, как поживает “малышка Александра”. А когда кто-нибудь из подруг жаловался ей, что сын плохо успевает в школе и ему нужна помощь, она горестно вздыхала:

– Как жаль, малышка Александра чертовски хорошо помогала. Вашему Гэри она бы очень понравилась.

Мать годами заводила одну и ту же песню:

– А как там малышка Александра?

– Понятия не имею.

– По-прежнему никаких вестей?

– Нет.

– Жаль, – заключала мать, явно разочарованная.

Она еще долго считала, что Александру я больше никогда не видел.

18

Лето 1996 года, когда мы порвали с Александрой, вообще было какое-то апокалиптическое.

Она бросила меня прямо перед моим отъездом в Хэмптоны, и я впервые в жизни ехал туда с тяжелым сердцем. Прибыв на место, я обнаружил, что вся Банда Гольдманов пребывает в отвратительном настроении. Прошлый год был очень тяжелым: после смерти Скотта мирная, размеренная жизнь моих кузенов распалась.

Всего за несколько месяцев Вуди и Гиллеля разлучили дважды. Сначала в октябре Вуди отчислили из Баккери. Потом в январе, после того, как Гиллель провалил учебу в первом полугодии, его отослали в специальную школу. Теперь он ночевал в Оук-Парке только на выходных.

Мне казалось, что разваливается вообще все. Но это были еще не все неприятности; в день моего приезда мы с кузенами пошли в “Рай на Земле”, поздороваться с милыми Кларками. И обнаружили воткнутый на газоне щит со словом “Продается”.

Дверь нам открыла расстроенная Джейн. Сет сидел в гостиной в кресле-каталке. Он перенес инсульт и весь как-то ссохся. Теперь он был ни на что не способен. И дом с его ступенями и лестницами больше для него не годился. Джейн хотела продать его поскорее. Она знала, что у нее не достанет ни времени, ни сил содержать его, и хотела избавиться от него, пока он в хорошем состоянии. Она готова была его уступить за очень сходную цену; такую возможность нельзя было упускать. Некоторые говорили о сделке века.

Дом уже был на устах у всех местных агентов по недвижимости, но тут дядя Сол и тетя Анита стали подумывать, а не купить ли его. Джейн Кларк по дружбе даже готова была отдать им приоритет. Мы без конца говорили об этом. Каждый раз за столом спрашивали дядю Сола, не надумал ли он.

– Так что, вы будете покупать “Рай на Земле”?

– Пока не знаем, – отвечал дядя Сол с едва заметной улыбкой.

Он не выходил из своего летнего кабинета в беседке. Я видел, как он переключался с юридических дел на финансовые планы относительно дома, с легкостью чередуя вызовы из своего балтиморского бюро со звонками в банк. С годами он производил на меня все большее впечатление.

* * *