Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

Не знаю, кто из Банды Гольдманов первым познал радости любви – я или не я. Говорить об Александре с Вуди и Гиллелем было для меня невозможно. Мне казалось, что я их предаю. Впрочем, Александра в любом случае просила никому не говорить о наших отношениях, так что приходилось молчать.

Иногда я видел, как после уроков она гуляет с мальчиками постарше. Подойти я не мог и буквально заболевал от ревности. Встретившись с ней в кафе, я спрашивал:

– Это что за придурки за тобой увиваются?

Она смеялась:

– Они никто. Просто друзья, ничего серьезного. Ничего такого серьезного, как с тобой.

– А мы можем как-нибудь погулять с твоими друзьями? – молил я.

– Нет. Ты не должен никому про нас говорить.

– Но почему? Мы уже почти четыре месяца вместе. Ты меня стыдишься, или что?

– Хватит загоняться, Маркикетик. Просто лучше, чтобы про нас никто не знал.

– Откуда ты знаешь, что я никому не говорил?

– Знаю. Потому что ты другой. Ты очень честный парень, Маркикетик. Ты не похож на других мальчишек, тем и замечателен.

– Перестань называть меня Маркикетик!

Она улыбалась:

– Ладно, Маркикетик.

* * *

Поздней весной 1996 года Патрик Невилл, который уже несколько месяцев старался переехать в Нью-Йорк, чтобы жить поближе к дочери и попробовать спасти свой брак, получил важный пост в каком-то инвестиционном фонде, офис которого тоже находился на Манхэттене, и, в свою очередь, покинул Оук-Парк. Теперь он жил в отличной квартире на 16-й авеню, неподалеку от жены. У Александры появилось два дома и две спальни, отчего я стал ездить в Нью-Йорк еще чаще. А когда Патрик и Джиллиан уходили вместе поужинать и попытаться восстановить отношения, мы даже не знали, куда направиться и в которой квартире встречаться.

Я без конца торчал у нее, но мне тоже хотелось, чтобы она как-нибудь приехала ночевать ко мне в Монклер. В свой день рождения, на уикенд, я совершил величайший подвиг: спровадил из дому родителей. Я решил пригласить Александру в Монклер с ночевкой. Для пущей романтики я пробрался к ней в школу и, высмотрев, как мне казалось, ее шкафчик, засунул туда открытку с приглашением на послезавтра. К вечеру я приготовил все для романтического ужина при свечах, с цветами и приглушенным светом. Я пригласил ее на семь. В восемь, не дождавшись от нее никаких вестей, я позвонил ее матери, но та сказала, что ее нет дома. Позвонил отцу – та же песня. В десять вечера я задул свечи. В одиннадцать – выбросил ужин в мусорное ведро. В половине двенадцатого – открыл бутылку вина, которую свистнул у отца, и выдул ее в одиночку. В полночь, пьяный и одинокий, я спел сам себе “С днем рожденья тебя!” и задул собственные свечи. Спать я отправился с дурной головой и с ощущением, что я ее ненавижу. Два дня я не давал о себе знать. Не ездил в Нью-Йорк, не отвечал на ее звонки. В конце концов она сама явилась в Монклер и перехватила меня у выхода из школы:

– Маркус, может, все-таки скажешь, что на тебя нашло?

– Что на меня нашло? Ты шутишь! Как ты могла со мной так поступить?

– Да о чем ты?

– О своем дне рождения!

– А что с твоим днем рождения?

– Ты меня бросила на мой день рождения! Я тебя пригласил к себе, а ты не приехала!

– Откуда я могла знать про твой день рождения, если ты мне ничего не сказал?

– Я тебе в шкафчик приглашение положил.

– Я не находила…

– Ой, – несколько растерянно отозвался я.

Значит, я ошибся шкафчиком…

– И вообще, Марки, ты дурак, что ли? Выслеживать меня, вместо того чтобы позвонить и сообщить все, что надо? Когда люди – пара, они должны общаться.

– О! А мы с тобой пара?

– А что мы еще с тобой такое, Маркиколух!