Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

Дождь полил с удвоенной силой. Мы молчали, но не вешали трубку. Я растянулся на скамейке у стены дома и снова почувствовал себя подростком из Монклера, лежащим в постели с трубкой проводного телефона в руках; она тоже лежит в своей постели в Нью-Йорке, и мы говорим, и наш разговор будет длиться, наверно, не один час.

Хэмптоны, штат Нью-Йорк, 1997 год

Тем летом Патрик Невилл безусловно повлиял на наш выбор университета. Он несколько раз заводил с нами разговор об университете Мэдисона, где преподавал сам.

– По-моему, это один из лучших университетов с точки зрения перспектив, какие он открывает перед студентами. Неважно, какую профессию вы выберете.

Гиллель сказал, что хочет учиться на юриста.

– В Мэдисоне нет факультета права, – пояснил Патрик, – но там блестящий подготовительный цикл. К тому же у тебя всегда есть время передумать. Быть может, за первые четыре года в университете ты найдешь себе другое призвание… Спросите у Александры, она скажет, что в полном восторге. И потом, будет здорово, если вы все будете вместе.

Вуди хотел играть в футбол на университетском уровне. И снова Патрик подтвердил, что Мэдисон – отличный выбор.

– “Титаны” из Мэдисона – замечательная команда. Оттуда вышло несколько игроков нынешнего чемпионата НФЛ.

– Правда?

– Правда. В университете хорошая спортивная программа.

Оказалось, что Патрик – сам болельщик и играл в футбол в университете. Один его старый приятель, с которым он поддерживал отношения, входил в руководство “Нью-Йорк Джайентс”.

– Мы все трое обожаем “Джайентс”, – сказал Вуди. – Вы ходите на матчи?

– Да, всегда, когда время позволяет. Даже в раздевалке побывал.

Мы обалдели.

– Вы знакомы с игроками? – спросил Гиллель.

– Я близко знаю Дэнни Кэнелла, – заверил он нас.

– Не верю, – не сдавался Вуди.

Патрик на минуту вышел и вернулся с двумя альбомами; там были его фото с игроками “Джайентс” на поле их стадиона в Ист-Ратерфорде, в Нью-Джерси.

В тот вечер за ужином Вуди пересказал дяде Солу и тете Аните наш разговор с Патриком Невиллом про университетский футбол. Он надеялся, что Патрик поможет ему получить стипендию.

Вуди хотел играть в университетской команде не столько для того, чтобы оплатить учебу, сколько потому, что она открывала ему путь в НФЛ. Ради этого он тренировался без устали. Утром вставал раньше нас и отправлялся на длинные пробежки. Иногда я шел с ним. Он был гораздо тяжелее меня, но бегал быстрее и дольше. Я любовался тем, как он отжимается и подтягивается: вес своего тела он поднимал как пушинку. Однажды утром, когда мы трусили вдоль океана, он признался мне, что футбол для него – самое важное в жизни.

– До футбола я был никто. Меня вообще не существовало. А с тех пор, как я играю, меня знают, уважают…

– Неправда, что тебя до футбола не существовало, – сказал я.

– Любовь Балтиморов дали мне они сами. Или одолжили, если угодно. Могут и назад забрать. Я им не сын. Я просто мальчишка, которого они пожалели. Кто знает, может, однажды они повернутся ко мне спиной.

– Да как тебе такое в голову могло прийти! Ты для них как сын.

– Фамилия Гольдман – не моя, ни по праву, ни по крови. Я всего лишь Вуди, мальчишка, оказавшийся в вашей орбите. Мне надо себя строить самому, а для этого у меня есть только футбол. Знаешь, когда Гиллеля выгнали из команды Баккери, я тоже хотел завязать с футболом. Чтобы его поддержать. Сол меня отговорил. Сказал, что я не должен бросать футбол сгоряча. Они с Анитой нашли мне новую школу, новую команду. Я поддался на уговоры. А сейчас злюсь на себя. Мне кажется, что я избежал ответственности. Несправедливо, что кашу пришлось расхлебывать Гиллелю.