Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

На пляж этот ходила в основном молодежь нашего возраста. Наше появление вызвало живейший интерес у группки девушек, явно поджидавших Гиллеля и Вуди. Особенно Вуди. Вокруг Вуди вечно вилась стайка девиц, чаще всего очень красивых, по крайней мере с отличной фигурой. Они раскинулись на пляжных полотенцах и жарились на солнце. Некоторые были сильно старше нас – это мы знали, потому что они законным образом покупали пиво и нас снабжали, – что отнюдь не мешало им бросать на Вуди пылкие взоры.

Я первым нырнул в океан. Побежал к деревянным мосткам и прыгнул в волны. За мной немедля последовали Вуди с Гиллелем. Сперва Гиллель, по-прежнему похожий на прутик. Затем Вуди, пышущий силой и здоровьем, словно высеченный из камня. Прежде чем прыгнуть, он выпрямился на мостках, подставил рельефную грудь солнцу, расплылся в ослепительной улыбке и, сияя белоснежными здоровыми зубами, воскликнул:

– Банда Гольдманов вернулась!

Мышцы его напряглись, образовав устрашающий панцирь, и он, сделав эффектное сальто, исчез в океане.

Мы с Гиллелем хотели быть как Вуди, хоть никогда себе в этом не признавались. В спорте он был бог: лучшего атлета я в жизни не видел. Он мог добиться успеха в любой дисциплине: боксировал как лев, бегал как пантера, отлично играл в баскетбол и поклонялся футболу. От лета к лету я наблюдал, как менялось его тело. Теперь он производил сильное впечатление. Я заметил его мышцы под футболкой, когда он ждал меня на автовокзале, ощутил их, когда он прижал меня к себе, а теперь воочию созерцал его обнаженный торс, бултыхающийся в холодных волнах.

Сидя в воде, мы окинули взором свои владения. Воздух был такой прозрачный, что вдали виден был маленький частный пляж “Рая на Земле”.

Гиллель сказал, что дом в итоге продали.

– Кому? – спросил я.

– Понятия не имею. Папа говорил с кем-то из обслуги, вроде к концу недели должен появиться владелец.

– Интересно, кто дом купил, – сказал Вуди. – С Кларками хорошо было. Надеюсь, новые хозяева разрешат иногда пользоваться их пляжем, а мы им с садом поможем.

– Если какие-нибудь старые пердуны, то вряд ли, – сказал я.

– Я тут дохлого скунса на дороге видел. Всегда можно его подобрать и зашвырнуть им в сад.

Мы посмеялись.

Вуди поднял со дна гальку и ловко запустил ее по поверхности воды. Его бицепс, напрягшись, превратился в громадный шар.

– Что это ты с собой сотворил за год? – спросил я, меряя пальцами обхват его руки. – Экая ты громадина!

– Шут его знает. Просто делал то, что надо: тренировался как черт.

– А что скауты из университетов?

– Интересовались, ага. Только знаешь, Марки, осточертел мне этот футбол… Раньше мы лучше жили. Когда мы с Гиллелем были вместе. До этой долбаной специальной школы…

Они с Гиллелем жили врозь второй год подряд. Вуди с бесшабашным видом запустил вдаль второй камешек. Так, словно все эти разговоры про университет не имели, в сущности, никого значения. И это было почти правдой: в тот момент мы хотели только одного – жить, пользоваться молодостью; могучий зов Хэмптонов звучал в нас. Город был прекрасен; в то лето стояла сильная жара. В смысле погоды и общего настроения июль 1997 года был, наверно, самым прекрасным летом для добрых американцев. Мы были счастливой молодежью мирной и процветающей Америки.

Вечером, после ужина, мы взяли машину дяди Сола и отправились втроем за город. Ночь стояла безоблачная, мы растянулись на траве и глядели на звезды. Мы с Вуди курили, Гиллель со своей сигаретой кашлял и задыхался.

– Кончай дымить, Гилл, – твердил ему Вуди. – Смотреть на тебя невозможно.

– Приезжай как-нибудь на матч с Вуди, Маркус, – сказал Гиллель. – Животики надорвешь.

– А что такого смешного я делаю? – оскорбился Вуди.

– Мочишь других игроков.

– У меня техника такая. Я же нападающий.