Книга Балтиморов - Жоэль Диккер (2017)

Дядю Сола и тетю Аниту я нашел там же, где оставил в прошлом году: оба удобно устроились под навесом на террасе и читали. Из распахнутого окна гостиной лилась все та же классическая музыка. Все было так, словно мы и не расставались, словно Ист-Хэмптон будет длиться вечно. Я помню нашу встречу и, вызывая в памяти момент, когда обнял их и прижал к груди – в сущности, это было единственным наглядным свидетельством того, что мы в самом деле долго не виделись, – вновь ощущаю, как я любил их объятия. С тетей я чувствовал себя мужчиной, руки дяди преисполняли меня гордостью. А еще я помню все связанные с ними запахи: их кожа пахла мылом, одежда – прачечной в Балтиморе; помню аромат шампуня тети Аниты и туалетной воды дяди Сола. Каждый раз жизнь вводила меня в обман, и я снова верил, что круговорот наших встреч будет длиться вечно.

На столике под навесом я нашел привычную стопку литературных приложений к “Нью-Йорк таймс”, которые дядя Сол еще не прочел и перелистывал в хронологическом порядке, хоть и весьма приблизительном. Еще я заметил несколько проспектов разных университетов. И нашу драгоценную тетрадь: в нее мы записывали прогнозы на следующий сезон по всем видам спорта – бейсболу, футболу, баскетболу и хоккею. Не ограничиваясь доморощенными пророчествами о том, кто выиграет Супербоул или поднимет над головой Кубок Стэнли, мы шли куда дальше: пытались угадать победителя в каждой из конференций[4], счет финального матча, лучших игроков, лучших бомбардиров и суммы самых дорогих трансферов. Писали свои имена и рядом – свои прогнозы. А на следующий год брали тетрадь и смотрели, у кого из нас лучший нюх. Это было одним из дядиных увлечений; по ходу сезона он собирал и записывал спортивные результаты и сравнивал их с нашими предсказаниями. Если кому-то из нас случалось угадать или почти угадать, он приходил в изумление:

– Ну надо же! Ничего себе! Как вы могли такое вычислить?

Дабы скрепить наше братство, мы лет в десять – двенадцать решили выбрать команды, приемлемые для всех членов Банды Гольдманов, и официально за них болеть. Компромисс достигался по географическому принципу. В бейсболе это были “Балтимор Ориолс” (выбор Вуди и Гиллеля). В баскетболе – “Майами Хит” (в честь бабушки и дедушки Гольдманов). В футболе – “Даллас Ковбойз” и, наконец, в хоккее – “Монреаль Канадиенс”, наверно, потому, что, когда мы выбирали, они выиграли Кубок Стэнли, и это убедило нас окончательно.

В тот год мы решили вычеркнуть футбол из списка прогнозов – из-за того, что произошло с Вуди и Гиллелем в школьной команде. Один дядя Сол рассуждал про футбольный сезон как ни в чем не бывало. Я знаю, он делал это ради Вуди – хотел примирить его с этим видом спорта.

– Рад, что снова проведешь сезон со своей командой, Вуди? – спросил он.

Вуди молча пожал плечами.

– Давай, Вуд, ты ж теперь вообще силач, – подбодрил его Гиллель. – Мама говорит, если будешь продолжать в том же духе, точно получишь стипендию и поступишь в университет.

Он снова пожал плечами. С кухни вернулась тетя Анита и принесла нам чаю со льдом.

– Оставьте его в покое, – сказала она, услышав конец разговора, ласково погладила Вуди по голове и села рядом с нами на скамейку.

Как и все наши сверстники, перешедшие в выпускной класс, мы только и говорили, что о выборе университета. Лучшие университеты брали только самых сильных учеников, и наше будущее отчасти зависело от выпускных экзаменов.

– Студентов надо бы отбирать по их возможностям, а не по способности тупо заучивать и выдавать все, чем им забивают мозги, – произнес вдруг Гиллель, словно прочитав наши мысли.

Вуди помахал рукой у головы, словно отгоняя неприятные думы, и предложил пойти на пляж. Мы не заставили себя долго упрашивать. В мгновение ока все трое были уже в плавках, сидели в машине и с включенным на полную мощность радио катили на наш любимый маленький пляж у выезда из Ист-Хэмптона.