Девушка с плеером - Валентина Назарова (2019)

— Да, — сказала я как можно тверже и спокойнее, как говорят с испуганными животными. Из-под двери начинал пробиваться черный дым.

Он продолжал смотреть мне в глаза. Я не могла понять, плачет он или глаза слезятся от дыма.

— Прости меня… прости, что я позволил им сделать это с тобой. — Бен как во сне погладил меня по волосам. Но видел он перед собой другое лицо, не мое.

Я заметила, что в сжатом кулаке блеснул ключ, и поймала пальцы, перебиравшие мне волосы.

— Бен, ты ни в чем не виноват. Ты замечательный.

Пол становился обжигающим. Надо было бежать. Покачиваясь, он зачарованно смотрел на меня, очевидно, вглядываясь в твои черты. Его словно охватил транс. Нужно было что‐то делать, чтобы спасти нас обоих. Тогда я наклонилась и поцеловала Бена прямо в губы, медленно и как могла нежно. Его пальцы разжались. Я схватила ключ и прошмыгнула к двери.

Распахнув ее, я бросилась вперед, но, видимо, от притока кислорода из открывшейся двери пламя, подбиравшееся к ванной комнате, развернулось, точно заметив новую жертву, и потянулось в мою сторону по деревянным перилам лестницы. Я отпрянула, но огонь успел лизнуть предплечье. Боль была ледяной и нестерпимой, откуда‐то из глубины моего тела вырвался крик.

— Черт, мы в ловушке!

Сквозь дым мне было видно, что Бен педантично складывал твои вещи в коробку, как будто ничего не случилось, как будто вокруг нас не полыхал огненный ад. С лестницы послышался резкий хлопок и треск — огонь добрался до первой банки с растворителем.

— Бен, — трясла я его за плечи, — нам надо бежать отсюда, Бен, пожалуйста!

Достав из пакета бутылку воды, я стянула с себя футболку, вылила на нее и обмотала вокруг лица. Затем сорвала с вешалки какую‐то тряпку и тоже облила водой.

— Бен, у нас отравление угарным газом, поэтому ты ничего не соображаешь сейчас, но поверь, надо убираться отсюда как можно скорее.

Казалось, он услышал меня. Я замотала тряпку вокруг его лица.

— Кажется, если я правильно помню, снизу температура ниже, так что придется ползти.

— Но ее вещи! Я не могу бросить их тут. Это же все, что у меня есть!

— Будет чудом, если мы сами не сгорим! — Я снова потрясла его за плечи.

Раньше я думала, что открытое пламя золотое и ослепительное, но в действительности огонь имеет в своей основе черноту, лишь подкрашенную и подсвеченную алыми и синими всполохами и оттого особенно непроглядную. А еще пламя оглушительно громкое, оно орет, ворчит, стрекочет, гудит, воет, как толпа на рок-концерте, подбираясь все ближе и ближе к самой любимой песне. Тряпка на лице превратилась в горячий компресс, но я не могла ее снять, иначе черный дым ринулся бы прямо мне в легкие.

Тропинка до ванной шла вдоль уже занимающихся перил, мимо коробок и банок и прочего хлама, которые завалили коридор до самого потолка. Я вспомнила про видеокассеты на ступеньках. Когда огонь доберется до них, дышать станет уже нельзя и мы умрем: даже не сгорим, не успеем, а просто захлебнемся собственной рвотой от удушья и паралича.

Я ползла как могла быстро, не чувствуя жара, стараясь не смотреть налево, где гуттаперчевое пламя ступенька за ступенькой подбиралось все ближе. Огонь шел по перилам и по потолку. Мы должны были опередить эти три луча, которые стремились навстречу друг к другу.

Мы уже почти достигли цели, когда я почувствовала пальцы Бена у себя на щиколотке. Я обернулась, он потянулся ко мне.

— Ты должна знать… — Но его слова затерялись в гуле.

— Что?

Пол под нами пополз куда‐то вниз. Пальцы Бена больно впились мне в лодыжку и потянули за собой. Я упиралась изо всех сил, стараясь тащить нас обоих вперед. Обернувшись, я прочла на его лице пугающую ясность мысли.

— Это сделал я. Я убил ее. Ее кровь на моих руках. — Викерс уставился на свою ладонь, словно она и правда была в крови. — Я помню, как она лежала мертвая, как я держал ее. — Он исступленно прикрыл веки.