Призраки прошлого - Питер Джеймс (2019)

— Лучше позвони.

— Если Перегрин умер… то я… — Она куснула кожу под ногтем большого пальца. — Может, стоит послать ей небольшой букет?

— Или сделать денежное пожертвование, а то и вовсе основать благотворительный фонд имени Перегрина.

— Перестань. Это ужасно.

Чарли внимательно оглядела себя в зеркале. Она определенно потолстела, да и мышцы выглядят какими-то дряблыми. А еще груди стали больше. С чего бы это вдруг, может, старость надвигается? Том всегда жаловался, что они у нее слишком маленькие.

— Берни, ну этот прораб, сказал, что может присмотреть завтра за Беном. Хочешь, встретимся в Лондоне? — предложила она.

— У меня не будет времени. После двух недель отсутствия наверняка накопилось много дел, а вечером я играю в теннис.

— С Полом?

— Угу.

Из телевизора донесся громовой хохот.

— Но он же оставил тебе сообщение на автоответчике: я так поняла, что все отменяется.

Еще один взрыв хохота, даже сильнее прежнего.

— А… ну да, — сказал Том, ей показалось, что голос мужа прозвучал как-то странно. — Я и забыл. У нас будет встреча с партнерами.

И вроде как родимые пятна стали более заметными, чем обычно. Чарли энергично потрогала две прямые линии, каждая примерно по два дюйма длиной. Одна — на животе, другая — на правом бедре. Они были красными, даже багровыми и напоминали рубцы.

Ей вдруг послышалось дребезжание того медальона, и она мысленно увидела его снова, в той заржавленной жестянке. Какое странное чувство: ее словно бы коснулось что-то темное, холодное и зловещее. Чарли снова посмотрела в зеркало. И встретила испуганный взгляд своих собственных глаз.

Чего она боится?

* * *

Чарли никак не могла уснуть. В ушах все звучал и звучал жалобный вой Перегрина.

Надо подумать о чем-нибудь приятном. Однако вместо этого она вновь вспомнила про червей, которых закапывают в землю китайцы. Чарли вообразила их так живо, что, казалось, она слышала копошение этих червей, ощущала их запах. Эти отвратительные твари с тельцами-гармошками боролись между собой, выделяли жидкость, взбирались друг на друга и дни и ночи напролет двигали челюстями в беспросветной темноте, отчего по жестянке постоянно разносился гул. Они ели друг друга или сами оказывались съеденными.

У самого крупного червяка была тупая морда сердитой змеи. Будучи быстрее, уродливее и прожорливее всех, он извивался в темноте, разбухая, кромсая остальных червей, пока не оказался в окружении корчившихся беззащитных белых личинок, ждущих, пока он всосет их в свою пасть. А когда для него уже больше не останется никакого корма, вообще ничего не останется, он примется лизать сверкающе чистую жестянку и ждать.

Господи, ну и мерзость.

Внутри сложенного кусочка бумаги, внутри сияющего красного сердечка, внутри жестянки обитало крохотное пятнышко темноты. Но оно было крохотным только потому, что находилось где-то далеко-далеко отсюда, в некоем ином измерении. И когда Чарли открывала металлическую коробочку, а затем доставала медальон-сердечко и разворачивала записку, пятнышко приближалось к ней и начинало расти. Огромное, темное, с зубцами, похожими на заржавленные клинки, с огнем, вылетающим из черного туннеля, неистовым вулканическим пламенем, от которого так и разило мятной жевательной резинкой. И кожа Чарли, обожженная этим адским пламенем, сходила у нее с лица.

Том перевернулся на другой бок и захрапел.

А в темноте за окном продолжались при лунном свете ночные убийства. Визг, крики, хруст веток. Природа сама заботилась о себе.

Шум воды в мельничной запруде, шипение кипятка, льющегося из опрокинутого чайника, и вой пса Виолы Леттерс соединялись с ночными воплями в лесу.

Зубы огромного червя сомкнулись, пытаясь перекусить Чарли пополам. Она металась на постели, извивалась, пытаясь избавиться от этого навязчивого образа.

— Господи, да угомонись ты уже, наконец, — сварливо сказал Том.