Охотник - Эндрю Мэйн (2019)

Проклятье! Уговорить его не получится. Гюнтер действует решительно, направляет весь свой гнев на выполнение того, чему его учили. Он хватает меня за левую руку, чтобы заломить и ее. При этом он убирает пистолет в кобуру, уверенный, что успеет его выхватить, прежде чем я попытаюсь его одолеть. Для меня настает решающий момент. События следующих нескольких секунд определят мою судьбу. Наручник все сильнее спивается в запястье. Я должен рискнуть.

Я заметил кое-что, когда осматривал Челси, и вижу это же в Гюнтере. У обоих широкий лоб и светлые волосы. Сходство, обычно бросающееся в глаза на семейных пикниках. Но реакция Гюнтера – это нечто большее, чем инстинкт защиты семьи.

Чрезмерная реакция. Это потому, что он испытывает стыд.

Я пускаю в ход свой последний – он же единственный – козырь.

– Я знаю, что ты сделал.

Он охлопывает мои карманы, но замирает.

– Я никому не скажу.

Я чувствую его затылком, он жарко дышит мне в шею.

– Что еще за хрень ты выдумал?

У меня нет никаких оснований считать его замешанным в убийстве Челси, но при этом у меня есть сильное подозрение, что ему известно, что сделало ее настолько уязвимой. Это я и должен использовать.

– Я знаю, что она твоя кузина.

Он с размаху шлепает меня по спине, заставляя врезаться в борт фургона.

– Лучше заткнись.

Это не отрицание. Его реакция – признание того, что он стыдится этого родства. Раз уж эти слова вызвали такую реакцию, я заранее холодею, потому что готовлюсь сказать кое-что по-настоящему рискованное.

Собравшись с духом, я выпаливаю:

– Я знаю, что ты с ней спал.

Он сильно бьет меня носком ботинка под колено, и ноги у меня подкашиваются. Не проходит и секунды, как он хватает меня за горло и придавливает коленом к асфальту. Соприкосновение с асфальтом чрезвычайно болезненно. Но этого недостаточно.

– Ты трахнул свою двоюродную сестру, ты превратил ее в шлюху.

– Заткнись, мать твою!

И я получаю сокрушительный удар кулаком в позвоночник. Я извиваюсь от боли и вижу его побагровевшую физиономию, вздувшуюся вену на лбу, на таком же лбу, как у Челси. Я быстро подсчитываю в уме.

– Сколько лет было твоей кузине, когда ты трахнул ее? Четырнадцать, пятнадцать?

– Шутить вздумал?

Он нагибается и бьет меня по лицу. Я до крови прикусываю себе щеку.

Но и это еще не все.

Я изображаю улыбку, даже наглую ухмылку, дразня его, приглашая выместить на мне злобу.

– Тебя тянет на родственниц или вообще на малолеток?

Его кулак чуть не сворачивает мне скулу, в глазах багровеет. От второго удара я падаю затылком на асфальт. В прошлый раз меня били любители, но сейчас за меня взялся тренированный садист. Следующий удар так силен, что я даже не успеваю его почувствовать – вовремя теряю сознание.

Глава 44. Нетерпение

Я знаю, что нахожусь в больнице. Когда, где, почему – ответов на все эти вопросы у меня нет. Я любуюсь женщиной-врачом с каштановыми волосами, очками в розовой оправе и едва заметными морщинками на загорелом лице. Она очаровательна, но вызывает во мне чувство уязвимости, которое сильнее любого влечения. Мне хочется нежного, материнского ухода, его я, кажется, от нее и получаю.

– Тео, вы очнулись?

Она говорит что-то еще, но мое лицо взрывается болью, когда я пытаюсь заговорить.

– Лучше молчите. Вашу челюсть пришлось скрепить проволокой.

Я смотрю на свои запястья, чтобы увидеть, прикованы ли они к кровати. Нет, ничего подобного. Это не значит, что я не арестован, но наручники служили бы исчерпывающим доказательством ареста. Я разглядываю палату, пытаясь понять, куда меня положили.

– Вы в больнице «Блю Лейк», – подсказывает докторша. – Уже два дня. Вам повезло, что офицер Гюнтер нашел вас. Он скоро придет, чтобы записать ваши показания о напавших на вас людях.