Тайная мать - Шалини Боланд (2019)

Потом поворачиваю голову набок и, прижимаясь к столу щекой, продолжаю жевать эклер, одновременно давясь слезами. Да, видел бы меня сейчас кто-нибудь из моих знакомых! Точно вызвал бы мне бригаду санитаров, чтобы увезли меня в психушку. Я издаю последний гневный вопль, после чего кладу обе ладони на стол, отталкиваюсь от него и усилием воли заставляю себя сесть прямо.

Звякает микроволновка. Я наливаю себе стакан воды, перекидываю арабьяту из упаковки в тарелку и вытаскиваю из ящика вилку. Можно продолжать сидеть здесь, тлея от сдерживаемого гнева, а можно попытаться отвлечь себя от мыслей о ней. Я решаю пойти включить телевизор – но, конечно, не новости.

Захожу в гостиную и включаю там боковой свет. Мне казалось, что я уже наплевала на людей с фотоаппаратами за моим окном, но мысль о том, что в жалюзи есть просветы, в которые вполне может заглянуть длиннофокусный объектив, заставляет меня погасить его снова. В полупотемках, злая на себя и на весь мир, пристраиваю тарелку с макаронами и стакан с водой на подлокотник дивана, беру пульт и включаю телек.

Вечер четверга… Силюсь вспомнить, что в это время показывают по телевизору такого, что могло бы отвлечь меня от событий моей жизни. Экран светлеет, и я застываю. Прямо передо мной, во весь экран телевизора, фото Гарри. Трясущимся пальцем я нажимаю на паузу. Фото снято крупным планом, в кадре голова и плечи – он в школьной форме: полосатый блейзер из тех, какие обычно носят в частных школах, и галстук. Гарри улыбается, его мордашка, такая открытая, симпатичная, сияет счастьем, темные кудряшки блестят на солнце.

Значит, они узнали, кто он.

Мгновение я не отрываюсь от экрана, боясь прервать паузу: вдруг я услышу что-нибудь плохое? Что-нибудь такое, с чем я не смогу справиться.

Мой большой палец замирает над кнопкой «пуск». Наконец я нажимаю ее. И слышу голос диктора:

– Таинственный ребенок, которого, как теперь известно, зовут Гарри Фишер, наконец вернулся к отцу в Дорсет. Мальчик впервые попал в центр внимания СМИ, когда в начале этой недели он каким-то образом оказался в доме Тессы Маркхэм, садовницы, проживающей в лондонском боро Барнет.

Снимок Гарри сменяется другим – на нем я, снятая в начале недели, выхожу из дома на работу; на мне рабочая одежда, лицо бледное, взгляд злобный, общий вид затравленный – короче, я выгляжу точно так, как и должна выглядеть полоумная похитительница детей.

– Мисс Маркхэм ранее уже побывала под следствием по подозрению в похищении трехмесячного ребенка, но тогда факты не подтвердились, и обвинение предъявлено не было.

Я стискиваю зубы, до того меня возмущает их выборочное обращение с фактами моей биографии. Тут, слава богу, мое фото исчезает с экрана и заменяется картинкой, где телерепортер говорит на фоне какого-то строения, очень похожего на деревенский дом в георгианском стиле, стоящий на обочине дороги в сельской местности. Может быть, это дом, где сейчас живет Гарри? Хотя Дорсет – это же вроде даль несказанная? Кажется, когда-то в молодости я даже была там с семьей – мы ездили на пикник…

– Родственники Гарри пока отклоняют все предложения дать интервью, однако отец мальчика, доктор Джеймс Фишер, прокомментировал ситуацию так: «Как вы наверняка представляете, это было очень тяжелое и напряженное время для всех нас, но теперь у меня точно камень с плеч упал, и я рад, что Гарри снова дома и в полной безопасности».

Экран заполняет черно-белая газетная фотография. На ней мужчина в смокинге и черном галстуке – наверное, снимок сделан на каком-то официальном мероприятии. На вид ему лет сорок. Он бородатый, в очках. Я догадываюсь, что это, должно быть, и есть отец Гарри. Почему-то его лицо кажется мне странно знакомым. Хотя Гарри же его сын, какое-то сходство определенно должно быть…