Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

На Нероберг шел горный трамвайчик. Уже в половине десятого перед кассой собралась группа людей. Сабина проехала через парковку и стала искать автомобильную дорогу, ведущую на гору.

– Там впереди нужно ехать направо, – сказал Снейдер.

«Поверните налево», – потребовал навигатор.

– Это что, Клаус Кински? – спросил Снейдер.

– Нет, только его голос, – ответила Сабина. – Я нахожу, что у него успокаивающая манера.

– Возможно, – буркнул Снейдер, – но он не прав. Там впереди направо.

Сабина последовала указаниям Снейдера, на что навигатор запротестовал гнусавым голосом. Снейдер снял прибор с крепления и сунул в бардачок, где он приглушенно продолжал говорить. Через десять минут они доехали до асфальтированной подъездной дорожки, которая вела к земельному участку в самом лесу. «Капелленвег, 3». Почтовый ящик прятался в кустарниках. За ними гравийная дорожка вела к одноэтажной вилле с эркерами, арками и изогнутой входной лестницей.

– Выглядит как маленький дворец.

– Ауэрсберг получила его в наследство, старинное фамильное владение.

– Как Вессели.

– Только не упоминайте его.

– У них конфликт?

– Скажем так: Ауэрсберг помимо юриспруденции изучала еще психологию и не даст так легко себя обмануть. Они с Вессели часто ругались на служебной почве. Она судья, он следователь-криминалист.

– Как и вы.

– Да, но я умею отделять профессиональное от личного. – Снейдер прижал руку к раненому боку и с кряхтением выбрался из машины. – Я и Ауэрсберг познакомились…

– Ауэрсберг и я, – исправила она его.

Снейдер шумно выдохнул.

– Мы познакомились на одном семинаре и с тех пор дружим, уже более десяти лет. Тогда она еще жила во Франкфурте, но после смерти дочери переехала в Висбаден. Мы много говорим на личные темы. Она знает обо мне кое-что такое, чего не знает больше никто.

– Что вас не интересуют женщины, ваше второе имя Сомерсет, вы прячете ключ от дома в лампе, в действительности имеете водительские права и любите собак?

– Примерно так, Белочка.

Они зашагали по гравийной дорожке к дому. Он располагался в тени, лужайка была еще влажной от утренней росы, и где-то в лесу кричала сова. Сабина посмотрела сквозь ветви деревьев и заметила чуть дальше в лесу одинокую бревенчатую хижину, которая напоминала избушку Бабы-яги и, видимо, служила временным пристанищем леснику.

– Какая она?

– Ауэрсберг? – Снейдер скривил рот. – Она многое пережила и похожа на ежа, вывернутого наизнанку, который терзает себя собственными иголками. Все равно… вам она понравится. – Он позвонил в дверь.

– Как она потеряла дочь?

– Это был… – Снейдер осекся.

Элегантная стройная женщина, на вид лет сорока пяти, которую Сабина уже видела в пешеходной зоне в Висбадене, открыла дверь. На Ауэрсберг был тонкий свитер с V-образным вырезом, юбка с запахом и сандалии на ремешках. В этой удобной одежде, с длинными каштановыми волосами и с деревянными украшениями на шее, она походила не на судью, а на хозяйку магазина эко-продуктов.

Она обняла Снейдера и поцеловала его в щеку, отчего тот вздрогнул.

– Что случилось?

– Я объясню позже.

Ауэрсберг подала Сабине руку.

– Входите, я заварила чай.

Женщина пошла первой, Снейдер и Сабина последовали за ней в гостиную. Сабина заметила рубиновое кольцо в массивной оправе на руке Ауэрсберг, которое не подходило к ее непринужденному стилю, но говорило о достатке.