Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

– Со вчерашнего дня мы знаем: пороховые следы – это остатки несгоревшего пороха из боевого патрона. Мельчайшие частицы можно обнаружить спустя несколько дней. Но ни на пальцах, ни на одежде подозреваемого ничего не было. Кстати, не нашли даже этот одиозный тупой предмет, о котором постоянно говорит сторона обвинения. До сегодняшнего дня он остается чистой фикцией. Следы пороха были обнаружены лишь на пальцах мертвого мальчика. Будь Томас Вандер волшебником или техником-криминалистом с обширными профессиональными знаниями и не находись он в стрессе и волнении, возможно, он смог бы такое устроить – но это не его случай.

Воннегут пожал плечами, а его голос приобрел отеческий тон.

– И что же предприняла сторона обвинения? Эксперты-криминалисты обыскали все мусорные контейнеры в радиусе километра от места происшествия, но не нашли никакой одежды со следами пороха. Следы пожара также отсутствуют. Это свидетельствует о том, что Томас Вандер не прятал и не уничтожал свою одежду. Но изучали ли следователи мусор в приюте? Исследовали одежду персонала? Проверяли сам персонал на наличие следов пороха? Нет. И я назову вам причину: этот детский дом табу! Он финансируется из бюджета города Вены. Он – тема предвыборной борьбы. Директор приюта «Солнышко» к тому же брат министра внутренних дел.

По рядам зрителей прошел гул.

– Было ли это самоубийство или, возможно, коварное убийство, которое один из воспитателей инсценировал в доме Томаса Вандера? – Воннегут наклонил голову набок. – Один тот факт, что уголовная полиция не расследовала это, говорит о многом.

Судья бросила на Воннегута безэмоциональный взгляд.

– Перейдем к предпоследнему пункту: заключению судмедэксперта. Здесь я был действительно разочарован. Мы показали, что доктор Гарке, которого по необъяснимым причинам снова привлекают к работе в качестве судебного медика, за свою карьеру вынес уже много ошибочных заключений. Я не хочу к этому цепляться, потому что все мы знаем, в каком невероятном напряжении работают врачи. Я просто еще раз хотел бы указать на то, что наша контрэкспертиза была отклонена, и нам не удалось проверить, не стали ли мы в очередной раз свидетелями ошибочного медицинского заключения.

Воннегут снова принялся раскачиваться на носках.

– Последний пункт моей речи посвящен самому важному пункту обвинения. Во время компьютерной томографии на легком были обнаружены три белые маленькие точки. Якобы осколки черепной кости, которые мальчик вдохнул и которые должны доказать, что он умер от последствий удара по голове. Но при вскрытии этих осколков не нашли. Так что они остаются фантомами на черно-белом фото.

Воннегут провел рукой по воздуху.

– Мы помним, что в тот день дети обедали в 12:30. В меню стояли жареные колбаски из индейки со шпинатом и на десерт фруктовый салат. Но когда я спросил судебного медика, находятся ли в желудке мальчика остатки яблок или груш из фруктового салата, он не смог ответить мне на этот вопрос.

Воннегут наклонил голову и поджал губы.

– Дамы и господа! Этот новый метод, так расхваленный стороной обвинения, который однажды заменит вскрытие, не может даже отличить яблок от груш. Тем сомнительнее утверждение, что белые точки на КТ-снимке – это мелкие осколки черепа, которые мальчик вдохнул в предсмертной агонии. Пока мы не сможем на все сто процентов доверять компьютерным снимкам, надеюсь, что обычное вскрытие будет проводиться и впредь.

Судья посмотрела на часы, и Воннегут с пониманием кивнул ей.

– Дамы и господа, я призываю вас не рисковать и не выносить обвинительный приговор мужчине, чья вина не доказана однозначно. Спасибо.

Воннегут сел на свое место.

Судья обратилась к обвиняемому:

– У вас есть возможность сказать последнее слово. Вы хотите что-то добавить к словам защитника?

Томас Вандер поднялся. Он повернулся к присяжным с таким видом, словно должен был продать букет цветов на похороны собственного сына.