Лунный камень - Уилки Коллинз (1992)

— Я ожидаю большего, судя по тому, что вы недавно сказали.

— Пустое хвастовство, мистер Фрэнклин, — упрямо ответил старик, — есть люди, родившиеся хвастунами на свет божий и до самой своей смерти остающиеся таковыми. Я — один из этих людей.

Оставался только один способ воздействия на него.

Я решил воспользоваться его привязанностью к Рэчель и ко мне.

— Беттередж, обрадовались ли бы вы, если б услышали, что Рэчель и я стали опять добрыми друзьями?

— Я служил бы вашей семье совершенно без всякой пользы, сэр, если б вы усомнились в этом.

— Помните, как Рэчель обошлась со мною перед моим отъездом из Англии?

— Так отчетливо, словно это случилось вчера. Миледи сама написала вам об этом, а вы были так добры, что показали ее письмо мне. В нем было сказано, что мисс Рэчель считает себя смертельно оскорбленною вами за то участие, которое вы приняли в отыскании ее алмаза. И ни миледи, ни я, и никто не мог угадать, почему.

— Совершенно справедливо, Беттередж. Я вернулся из путешествия и нашел, что Рэчель все еще считает себя смертельно оскорбленной мною. Я знал в прошлом году, что причиною этого был алмаз. Знаю, что это так и теперь, Я пробовал говорить с нею, она не захотела меня видеть: Пробовал писать ей, она не захотела мне ответить. Скажите, ради бога, как это понять?

Разузнать о пропаже Лунного камня — вот единственная возможность, которую Рэчель мне оставляет!

Мои слова, по-видимому, заставили его взглянуть на дело с новой стороны. Он задал мне вопрос, показавший, что я наконец-то поколебал его.

— У вас нет недоброго чувства к ней, мистер Фрэнклин?

— Был гнев, когда я уезжал из Лондона, — ответил я, — но сейчас он прошел. Я хочу заставить Рэчель объясниться со мною и ничего более.

— Предположим, вы сделаете какое-нибудь открытие, сэр, — не боитесь ли вы, что благодаря этому открытию вам станет что-нибудь известно о мисс Рэчель?

Я понял его безграничное доверие к своей барышне, продиктовавшее ему эти слова.

— Я верю в нее так же, как и вы, — ответил я. — Самое полное открытие ее тайны не может обнаружить ничего такого, что могло бы уменьшить ваше или мое уважение к ней.

Последняя нерешительность Беттереджа исчезла после этих слов.

— Пусть я поступлю дурно, помогая вам, мистер Фрэнклин, — воскликнул он, — но я могу сказать только одно: я так же мало понимаю это, как новорожденный младенец! Я поставлю вас на путь открытий, а затем вы пойдете по нему сами. Помните вы нашу бедную служанку, Розанну Спирман?

— Разумеется.

— Вы всегда подозревали, что она хочет что-то открыть насчет Лунного камня?

— Я, конечно, не мог объяснить ее странное поведение чем-нибудь иным.

— Так я могу рассеять ваши сомнения на этот счет, мистер Фрэнклин, если вам угодно.

Пришла моя очередь стать в тупик. Напрасно старался я разглядеть в наступившей темноте выражение его лица. Охваченный удивлением, я несколько нетерпеливо спросил, что хочет он этим сказать.

— Не торопитесь, сэр! — остановил меня Беттередж. — Я говорю то, что хочу сказать. Розанна Спирман оставила запечатанное письмо, адресованное вам.

— Где оно?

— У ее приятельницы в Коббс-Голле. Верно вы слышали, когда были здесь, сэр, о Хромоножке Люси — девушке, которая ходит с костылем?

— Дочери рыбака?

— Точно так, мистер Фрэнклин.

— Почему же письмо не было отослано мне?

— Хромоножка Люси своенравная девушка, сэр. Она захотела отдать это письмо в ваши собственные руки. А вы уехали из Англии, прежде чем я успел написать вам об этом.

— Вернемся тотчас назад, Беттередж, и сейчас же заберем это письмо!

— Сейчас поздно, сэр. Рыбаки экономят свечи, и в Коббс-Голле рано ложатся спать.

— Вздор! Мы дойдем туда в полчаса.

— Можете, сэр. А дойдя, вы найдете дверь запертою.

Он указал на огни, мелькавшие внизу, и в ту же минуту я услышал в ночной тишине журчанье ручейка.