Лунный камень - Уилки Коллинз (1992)

Нельзя было обмануться в выражении ее лица. Я внушал ей сильную ненависть и отвращение. Не, примите это за тщеславие, если я скажу, что ни одна женщина еще не смотрела на меня так. Решаюсь на более скромное уверение: ни одна женщина еще не дала мне заметить этого. Такое бесцеремонное разглядывание мужчина может выдержать лишь до известного предела. Я пытался перевести внимание Хромоножки Люси на предмет, не столь ей ненавистный, как мое лицо.

— Вы, кажется, хотели передать мне письмо, — начал я. — Это то самое, что у вас в руках?

— Повторите свои слова, — было ее единственным ответом.

Я повторил свои слова, как послушный ребенок, затверживающий урок.

— Нет, — сказала девушка, говоря сама с собой, но все не спуская с меня безжалостных глаз. — Не могу понять, что нашла она в его лице. Не могу угадать, что услышала она в его голосе.

Она вдруг отвернулась от меня и тяжело опустила голову на свой костыль.

— О бедняжка! — произнесла она мягким тоном, который я впервые услышал от нее. — О моя погибшая подружка! Что ты нашла в этом человеке!

Она снова подняла голову и свирепо посмотрела на меня.

— В состоянии вы есть и пить? — спросила она.

Я употребил все силы, чтобы сохранить серьезный вид, и ответил:

— Да.

— В состоянии вы спать?

— Да.

— Когда вы видите какую-нибудь бедную служанку, вы не чувствуете угрызений совести?

— Конечно, нет. Почему должен я их чувствовать?

Она вдруг швырнула письмо мне в лицо.

— Возьмите! — с яростью воскликнула она. — Я никогда не видела вас прежде. Не допусти меня всемогущий снова увидеть вас!

С этими прощальными словами она заковыляла от меня так быстро, как только могла. Мне пришло в голову то, что подумал бы всякий на моем месте об ее поведении, а именно, что она помешана.

Придя к этому неизбежному выводу, я обратился к более интересному предмету — к письму Розанны Спирман. Адрес был следующий:

«Фрэнклину Блэку, эсквайру. Должна отдать в собственные руки (не поручая никому другому) Люси Йолланд».

Я сорвал печать. В конверте лежало письмо, а в этом письме бумажка.

Прежде всего я прочел письмо:

"Сэр, если вам любопытно узнать, что значило мое обращение с вами в то время, когда вы гостили в доме моей госпожи, леди Вериндер, сделайте то, что вам предписывается в памятной записке, вложенной в это письмо, — сделайте это так, чтобы никто не присутствовал при этом. Ваша нижайшая слуга

Розанна Спирман".

Я взглянул на бумажку, вложенную в письмо. Вот ее копия слово в слово:

«Памятная записка. — Пойти к Зыбучим пескам, когда начнется отлив. Идти по Южному утесу до тех пор, пока маяк на Южном утесе и флагшток на таможенной станции, которая находится выше Коббс-Голла, не сольются в одну линию. Положить палку или какую-нибудь другую прямую вещь на скалы, чтоб отметить именно ту линию, которая должна быть наравне с утесом и флагштоком. Позаботиться, делая это, чтобы один конец палки находился на краю скал с той стороны, которая возвышается над Зыбучими песками. Ощупать землю между морскою травой, вдоль палки (начиная с того ее конца, который лежит ближе к маяку), чтобы найти цепь. Провести рукою вдоль цепи, когда она найдется, до того места, где она свешивается по краю скалы вниз к Зыбучим пескам. И тогда потянуть цепь». Не успел я прочесть последние слова, подчеркнутые в оригинале, как услышал позади себя голос Беттереджа.

Изобретатель сыскной лихорадки был совершенно подавлен этой непреодолимой болезнью.

— Не могу больше выдержать, мистер Фрэнклин. О чем говорится в ее письме? Ради бога, сэр, скажите мне, о чем говорится в ее письме?

Я подал ему письмо и памятную записку. Он прочел письмо без особенного интереса. Но памятная записка произвела на него сильное впечатление.

— Сыщик говорил это! — вскрикнул Беттередж. — С начала и до конца, сэр.