Лунный камень - Уилки Коллинз (1992)

— Вот ферма, мистер Фрэнклин. Проведите спокойно ночь и приходите ко мне завтра утром, если вы будете так добры.

— Вы пойдете со мною к рыбаку?

— Пойду, сэр.

— Рано утром?

— Так рано, как вам будет угодно.

Мы спустились по тропинке, ведущей на ферму.

Глава 3

Я сохранил самое смутное воспоминание о том, что случилось на Готерстонской ферме.

Помню гостеприимную встречу, обильный ужин, которым можно было накормить целую деревню на Востоке, восхитительно опрятную постель, с единственным недостатком — ненавистным наследием наших предков — пуховою периной; бессонную ночь, беспрестанное зажигание свечей и чувство огромного облегчения, когда наконец взошло солнце и можно было встать.

Накануне я условился с Беттереджем, что зайду за ним по дороге в Коббс-Голл так рано, как мне будет угодно, — что на языке моего нетерпеливого желанья овладеть письмом означало: «так рано, насколько возможно». Не дождавшись завтрака на ферме, я взял с собой ломоть хлеба и отправился, опасаясь, не застану ли еще доброго Беттереджа в постели. К великому моему облегчению, он был, так же как и я, взволнован предстоящим событием. Я нашел его уже одетым и ожидающим меня с палкой в руке.

— Как вы себя чувствуете сегодня, Беттередж?

— Очень нехорошо, сэр.

— С сожалением слышу это. На что вы жалуетесь?

— На новую болезнь, мистер Фрэнклин, моего собственного изобретения. Не хотелось бы вас пугать, но и вы, вероятно, заразитесь этой болезнью нынешним же утром.

— Черт возьми!

— Чувствуете ли вы неприятный жар в желудке, сэр, и прескверное колотье на вашей макушке? А! Нет еще! Ну, так это случится с вами в Коббс-Голле, мистер Фрэнклин. Я называю это сыскной лихорадкой, и заразился я ею впервые в обществе сыщика Каффа.

— Ну, ну! А вылечитесь вы, наверное, когда я распечатаю письмо Розанны Спирман. Пойдем же и получим его.

Несмотря на раннее время, мы нашли жену рыбака на кухне. Когда Беттередж представил меня ей, добрая миссис Йолланд проделала церемониал, рассчитанный (как я позднее узнал) исключительно на знатных приезжих. Она поставила на стол бутылку голландского джипа, положила две трубки и начала разговор словами:

— Что нового в Лондоне, сэр?

Прежде чем я мог придумать ответ на этот общий вопрос, странное видение возникло в темном углу кухни. Худощавая девушка, с расстроенным лицом, с удивительно красивыми волосами и с гневной проницательностью во взгляде, подошла, хромая и опираясь на костыль, к столу, у которого я сидел, и посмотрела на меня так, как будто я внушал и ужас и интерес, какими-то чарами приковывая ее внимание.

— Мистер Беттередж, — сказала она, не спуская с меня глаз, — пожалуйста, назовите его еще раз.

— Этого джентльмена зовут, — ответил Беттередж (делая сильное ударение на слове «джентльмен»), — мистер Фрэнклин Блэк.

Девушка повернулась ко мне спиной и вдруг вышла из комнаты. Добрая миссис Йолланд, насколько помню, извинилась за странное поведение своей дочери, а Беттередж, должно быть, перевел ее слова на вежливый английский язык. Я говорю все это наугад. Внимание мое было всецело поглощено стуком удалявшегося костыля. Он прозвучал по деревянной лестнице, прозвучал в комнате над нашими головами, прозвучал опять вниз по лестнице, — а потом в открытой двери снова возник призрак, на этот раз с письмом в руке, и поманил меня из комнаты.

Я оставил миссис Йолланд, рассыпавшуюся в еще больших извинениях, и пошел за этим странным существом, которое ковыляло передо мной все скорее и скорее по направлению к берегу. Оно повело меня за рыбачьи лодки, где нас не могли ни увидеть, ни услышать жители деревни, и там остановилось и взглянуло мне в лицо в первый раз.

— Стойте здесь, — сказала она, — я хочу посмотреть на вас.