Дудочка крысолова - Елена Михалкова (2010)

По тому, как исказилось лицо Коромысловой, когда она говорила о смерти подруги, Бабкин понял, чего ей стоил этот рассказ. Эль успокаивающе положила руку ей на плечо, притянула к себе, словно ребенка. Они странно выглядели сейчас, когда одна, по виду девочка-подросток, покровительственно обнимала вторую, взрослую.

– Что Соня любила? – наугад спросил Сергей.

– Рукоделие, – ответила Оксана, не задумываясь. – Она и вязала хорошо, и вышивала, и плела…

– Макраме очень любила! – торопливо перебила Женя, взглянув на подругу. – Все горшки у нас в квартире обвязала. А, и еще покушать ей нравилось.

Она зачем-то принялась подробно рассказывать, что именно любила поесть Соня Минина и как боролась потом с лишним весом, а Оксана, которая сидела молча, вдруг вступила с невнятным рассказом о каком-то кафе, куда они втроем любили заходить, и чем больше Бабкин их слушал, тем отчетливее понимал, что зря тратит время. Его царапнула какая-то деталь в разговоре, но сколько он ни напрягался, не мог поймать ее.

Что бы ни хотел вытащить из этих девчонок Макар, ему следовало заниматься этим самому.

Сергей отпустил «русалок», и почти сразу в комнату заглянул Николай с расчесанной губой, принес Бабкину фотографии Софьи Мининой.

– И по почте вам переслали, – вполголоса сказал он. – Там и запись, и фотки. Можно на компе посмотреть.

В интонациях его отчетливо читалось пренебрежение к человеку, который вместо того, чтобы смотреть снимки хорошего качества, предпочитает довольствоваться распечатанными фотографиями и создает всем окружающим сложности. Но Бабкину было наплевать на мнение парня. Он перебрал фотографии, а затем все-таки просмотрел запись собеседования.

Личико у Мининой действительно было ангельским. Большие голубые глаза, чистый лоб, вьющиеся белокурые локоны – фарфоровая куколка, а не русалка в клубе Перигорского! Но стоило Соне заговорить, как мнимая невинность рассеивалась. Голос у нее оказался негромкий и слащавый, к тому же она пришепетывала – похоже, решил Бабкин, работала на имидж женщины-вамп. В том, как Минина жестикулировала, как поднимала глаза на оператора, взмахивая густо накрашенными ресницами, как выпускала дым из пухлых розовых губ, читалось желание маленькой девочки выглядеть взрослой женщиной, и в этом крылась своя, особенная сексуальность. Да, она была притягательной, эта маленькая русалочка, умершая такой страшной смертью.

«Ну и что нам это дает? – уныло спросил себя Бабкин, и сам же себе ответил: – Да ни хрена нам это не дает».

Ему хотелось задать этот же вопрос Макару и послушать, что тот ответит. Прошла половина времени, отведенного на расследование, а у них по-прежнему дело не сдвинулось с мертвой точки.

Саша остановил джип неподалеку от станции и вопросительно посмотрел на Илюшина. Во взгляде его читалось ожидание собаки, которую хозяин берет с собой на прогулку в неизвестном направлении – «куда теперь?». Но Макар Андреевич молчал, осматривая небольшую площадь перед станцией, и Саша побоялся мешать его размышлениям.

Собственно говоря, площади как таковой и не было – всего лишь небольшой заасфальтированный прямоугольник, по сторонам которого ровным строем высились тополя. Листья у них уже начали желтеть и скукоживаться. Вдоль тополей бежала дорожка, по которой от только что подъехавшей электрички в направлении поселка шли люди с сумками.

– Где машину нашли, говоришь? – спросил Илюшин, хотя Саша молчал, как рыба.

– В самом поселке, – немедленно откликнулся тот. – Степаныч даже номер дома узнал, возле которого она стояла. «Только нам-то это зачем?» – хотел прибавить он, но благоразумно сдержался: раз Макар Андреевич спрашивает, значит, зачем-то нужно.

– Номер дома, номер дома… – протянул Макар. – Значит, предположительно Рокунова бросила машину в поселке, а затем…

– Затем села в электричку и уехала, – ответил Саша, удивляясь возникшей паузе: какие еще могут быть варианты?