Ловец - Надежда Мамаева (2018)

— А вторая? — мне стало интересно.

— Саксофонист. Он играет тут по вечерам в хорошую погоду. Хотя и фальшивит изрядно, но тем, кто танцует под его музыку, это не особо важно.

— А много таких, танцующих?

— Половина старших классов школы. Надо же парням водить своих девушек куда-то на свидания? — Зак хитро улыбнулся.

— Почему-то мне кажется, что сейчас ты делаешь точно то же самое.

— Нисколько, — Зак ответил нарочито серьезным тоном. — Свидание — это целенаправленный, тщательно спланированный шаг со стороны любого мужчины по превращению приятного собеседника в желанного любовника.

— То есть ты хочешь сказать, что этот самый «приятный собеседник» имеет в душе похотливые взгляды и извращенные виды? — я ответила на провокацию в тон.

— Конечно. Но у нас же не свидание! — друг сделал вид, что только что не флиртовал со мной. — К тому же у меня безупречная репутация.

Вот тут я просто не смогла удержать улыбку:

— Нет ничего подозрительней безупречной репутации.

— Тогда мне стоит ее чуточку испортить приглашением моей спутницы на танец.

Я было хотело спросить: «какой?» и тут до слуха донеслись звуки саксофона. Идти вперед хотелось и не хотелось одновременно. Причиной последнего была толпа: парочки переминались с ноги на ногу, обнимаясь. Я не желала становиться одной их них.

Зак щелкнул пальцами, и нас осыпало блестящим дождем. Чуть приблизившись, друг пояснил:

— Не хочу, чтобы на нас глазели. Я все же уже далеко не школьник, да и тебе повышенное внимание, думаю, ни к чему.

А потом он обнял меня за талию, и мы взлетели. Чувство, когда под ногами нет опоры, а тебя держат надежные мужские руки, пьянило сильнее крепкого вина.

Хотелось смеяться, запрокинув голову, раскинуть руки и закружиться. Мы и вправду закружились. Мелодия скользила из саксофона с грациозностью змеи, изящными извивами. Звуки, в которых было все, и плач, и сладкий стон, и нега.

Солнце клонилось к закату. Осень — время быстрых сумерек и самых ярких звезд.

А мы танцевали под грустящий, волнующий слух ми-бемоль тенорового саксофона. Казалось, мелодия пробегала по струнам моей души, накрывала теплом, унося от забот в дымку, в сон наяву, даря терпкий вкус счастья с нотками горького миндаля.

Зак прильнул еще ближе и заглянул мне в глаза.

Промелькнула мысль: «Поцелует». В голове было легко и свободно. Хотелось дышать полной грудью и летать. Я закрыла глаза, отдаваясь мгновениям неожиданного счастья и…

Зак нежно дотронулся губами. Едва коснулся, щекоча своим дыханием, и запечатлел поцелуй на моем виске.

— Не хочу портить этот вечер, хотя не скрою, мне этого ужасно хочется.

Мальчишеское признание заставило меня улыбнуться, все так же, не открывая глаз. Друг детства, как и тогда, пятнадцать лет назад, оказался мудрее меня.

Есть ночи для страсти. Они сжигают твое тело, плавят душу, оставляя на утро лишь скомканные простыни и оголенные чувства. А есть вечера для нежности. Такие пьешь, как ароматный свежий чай, наслаждаясь каждой секундой. И что поразительно, именно такие вечера порою помнишь лучше огненных ночей.

Зак не перешел черту, которая бы разрушила очарование нежности этого вечера. Душой я была благодарна ему, но тело испытывало разочарование. Потому что мои губы хотели ощутить вкус его губ. Почувствовать ближе и больше.

Я распахнула глаза.

— Не смотри на меня так: пообным взглядом пробуждают вулканы, — голос Зак отчего-то осип.

Мы медленно опустились на землю.

Едва Зак сделал шаг назад в галантном поклоне, как предательница-шаль начала сползать с плеча. Я поправила ее и запахнула плотнее.

— Позволь проводить, время позднее, — он не спрашивал, скорее ставил в известность.

— Но я живу не в столице.