Ловец - Надежда Мамаева (2018)

— Так вот, я тобой горд, сын мой, как отец, воспитавший настоящего мужчину. Ведь только настоящий мужчина способен быть честным со своим сердцем.

Дарк — старший еще что-то говорил, столь же благородное. А я начинала понимать, почему род обеднел. У нынешнего главы были слишком возвышенные помыслы при полном отсутствии желания бороться за них. Куда проще продать сына на ярмарке тщеславия, аргументируя это тем, что «мы предложили тебе несколько вариантов, бери тот, который меньше всех противен». В защиту отца играло лишь то, что выбор сына, павший на безродную, он не воспринял в штыки. Хотя вот судя по тому, как матушка Зака поджимала губы, от моей персоны она была явно не в восторге.

Сам Зак, выслушав речь отца, повернулся ко мне, а потом и вовсе, встал на одно колено.

— Шенни, я, наверное, идиот, — он смотрел на меня снизу вверх, а я поймала себя на мысли, что с таких слов мог начать делать предложение только Зак.

— «Наверное» здесь будет лишним, — тут же прокомментировал Клим, и был удостоен раздраженного взгляда старшего.

— Братец, не мешай, я, может, первый раз в жизни признаюсь в чувствах девушке, в которую влюбился с первого взгляда, а ты…

«Лезешь под руку», так и читалось в глазах Зака. Клима это ничуть не смутило.

— Зато у тебя такой опыт «репетиций» на «тренировочных образцах», что сейчас ты просто не можешь лопухнуться, — подбодрил старшего младшенький.

Зак заскрипел зубами, и, вновь повернувшись ко мне, продолжил уже не столь одухотворенно.

— В общем, Шенни, я идиот. Поспешивший идиот, который назвал тебя своей невестой, даже не заручившись на то согласием. И вот сейчас я прошу тебя принять меня и мою заботу. Ты согласна?

Он все-таки произнес эту ритуальную фразу: «Принять меня и мою заботу», — так говорили те, кто сватался к девушке и в рудных кварталах, и те, кто просил руки избранницы в высшем свете. Одна фраза — и для бедняков, и для сиятельных. Я ее слышала второй раз в жизни.

Правда, в первом случае тут же последовал браслет, специально приготовленный Грегом загодя. У Зака такого не было хотя бы оттого, что он все это не планировал.

Дарить украшения на помолвку — прерогатива богатых. Чаще всего — это браслет. Бедняки же, если девушка отвечала согласием, протягивали своей избраннице просто любую вещь, снимая ее с себя.

А отвечать надо было здесь и сейчас, не давала древняя, как сам наш мир, традиция возможности потянуть время многообещающим «я подумаю». Либо «да», либо «нет». Но сразу.

Зак стоял, внимательно глядя на меня на одном колене. Ждал. Я сглотнула. Закрыла глаза и, выдохнув, как перед прыжком в пропасть, резко открыла. Без слов сделала шаг вперед и, протянув руку к шейному платку Зака, дотронулась до черной ткани узелка, развязала его. Затем обернула лоскут вокруг своего запястья.

Отчаянное:

— Ура! Она согласилась! — прогремело из уст Клима в оглушающей тишине.

Я подумала, что идиотов в этой комнате как минимум два. И если один сейчас стоит на колене, то вторая — с перевязанным мужским платком запястьем.

Элеонора отмерла второй.

— Да, неожиданный поворот, сын мой, — она поджала губы, но потом, совершив над собой видимое усилие, продолжила: — Впрочем, в твоем решении есть один плюс: надеюсь, что больше не будет скандалов с разорванными помолвками.

Зак, начавший подниматься при ее словах с колена, лишь виновато усмехнулся. Но чего он совершенно не ожидал, так это того, что произнесет его матушка дальше.

— А то мы с отцом, грешным делом, думали, что ты равнодушен к женскому полу. Знаешь же, сейчас по столице ходит слух, что некоторые мужчины предпочитают юношей. Ты же с таким упорством находил причины, чтобы не идти под венец с красивыми девушками…

— Прости? — только и нашелся, что сказать, оторопевший Зак.

Клим, азартно вертевший головой то в сторону матери, то старшего, веселился по полной, ожидая продолжения столь интересного диалога.