Одна маленькая вещь - Эрин Уатт (2019)

– Всегда хотела завести питомца, но родители не разрешали, потому что Ре… у мамы ужасная аллергия на них, – вру я. – А тебе они нравятся?

– Ага. Они не склонны к осуждению. Это большой плюс.

– Ну, не сказала бы. Тут есть новенький питбуль, который злобно смотрит на всех.

– Рокко? Да нет. Он душка. Худшее, что он может, – это всего тебя обслюнявить. Кто-то привел его несколько дней назад, и я угощаю пса вкусняшками при любой возможности.

– Кто тут еще новенький? – спрашиваю с любопытством. – Меня не было две недели, так что я не в курсе. И как там Опи? Он принимает лекарства?

– Не без труда, – с кривой ухмылкой отвечает Чейз. – Нужны трое, чтоб заставить его проглотить эти таблетки.

– Ну, только не когда я тут, – самодовольно ухмыляюсь я, вспоминая, как реагирует на меня этот щенок ротвейлера.

– Тогда хорошо, что ты вернулась.

Чейз рассказывает интересные подробности о новоприбывших животных, которых я еще не видела. Мисси (самое неоригинальное имя для кошки из всех возможных) кажется надменной, но станет твоим лучшим другом, если дашь ей молока. Сильвестр – попугай, который говорит по-французски. Никто не знает, почему. Подозревают, что у него был франкоговорящий хозяин, вот только никто в Дарлинге не может вспомнить такую семью.

– Хотя мой любимчик – Бут, – говорит мне Чейз. – Крепкий старый пес. Его хозяин умер на прошлой неделе, а семья не захотела оставлять собаку. Не думаю, что кто-то заберет его, и надеюсь, мне разрешат взять его домой.

– Это хорошо, – вспоминаю пустую спальню Чейза в подвале, и сердце у меня сжимается. Ему не помешает друг.

– Да, но у него какие-то проблемы с желудком, его все время рвет. Мама меня убьет… – он резко обрывает себя и вздыхает: – Она будет не в восторге, если я притащу домой собаку, которая испортит тысячедолларовые ковры мэра.

– Все нормально. Можешь говорить «убьет» и все такое, я не имею ничего против. – Мне ненавистна мысль о том, что он должен быть осмотрителен со мной.

Мы встречаемся взглядами.

– Нет, на самом деле я не имею права употреблять такие слова, – признается он. – Даже если ты не против, все равно буду чувствовать вину. Я провел много бессонных часов, терзаемый ею по отношению к тебе и твоей семье. – Это не обвинение, а горькое, печальное признание.

Не говоря больше ни слова, Чейз нагибается и подбирает огромную охапку выкрашенных в белый цвет металлических прутьев и несет их к куче металла.

Мы спокойно работаем до самого закрытия.

– Тебя подвезти домой? – спрашиваю я, когда мы моем руки.

Сунув ладони в сушилку, Чейз качает головой.

– Мэр приедет забрать меня.

– Ты его и в лицо так называешь? Привет, мэр, что на ужин? Хороший галстук, мэр. Увидимся, мэр. – Я машу рукой.

Чейз ухмыляется.

– Не, я зову его Брайан.

– Кто-то тут говорит обо мне? – Стройная фигура заходит в подсобку.

Я помню симпатичное, чисто выбритое лицо мэра Стэнтона по предвыборным плакатам, но в реальной жизни он гораздо ниже ростом.

Мужчина протягивает мне руку.

– Я услышал свое имя и как любой хороший политик решил узнать, что обо мне говорят.

– Сэр, – формально приветствует Чейз.

Он называет его Брайан, бог мой. Я твердо пожимаю руку мэра Стэнтона.

– Мы говорили только хорошее.

– Вы – мой любимый тип избирателя. – Отчим Чейза улыбается, и улыбка выглядит искренней… Не из тех, с какой он показывается на публике. – Ты, должно быть, подруга Чейза, Кэти?

О боже. Я бросаю на Чейза обезумевший взгляд. Я забыла, что соврала его матери о том, как меня зовут.

– Теперь ее зовут Бэт, – приходит на выручку Чейз. – Но была Кэти, когда была младше. Потом это имя стало казаться слишком жеманным, так что теперь она предпочитает, чтобы ее звали Бэт.

Звучит ужасно глупо. Неужели мои друзья так и думают, когда я настаиваю на том, чтобы они прекратили звать меня Лиззи?