Командир Красной Армии - Владимир Поселягин (2016)

Мичман был одет строго по форме, даже мичманка набекрень, да кобура с ТТ висела не на поясе, а на ремешках в районе зада. В руках мичман держал такой же дисковый ППД, как и у меня. Но веселье вызывал не он, а молодой матросик со странно знакомым лицом, грудь которого крест-накрест пересекали пулеметные ленты. В руках краснофлотец держал винтовку с примкнутым штыком и со стороны очень сильно напоминал героев фильмов о гражданской войне.

От моего насмешливого взгляда матросик заметно стушевался, но потом гордо вскинул подбородок и взял меня на прицел, держа оружие на уровне бедра.

– Кто такой?

– Командир отдельного зенитного дивизиона старший лейтенант Фролов, – четко представился я, вкинув руку в воинском приветствии. – С кем имею честь говорить?

– Мичман Фадеев, командир взвода краснофлотцев. Охраняли батарею этих дур, – кивком указал он на орудия.

– Пинская флотилия?

Мичман молча кивнул, а потом спросил:

– Вы один, товарищ старший лейтенант?

Что матросы были не одни, я видел. В кустах мелькали фигуры, занимая позиции, их выдавала черная форма. Видимо, лагерем они стояли не тут, может, чуть дальше, а после окрика часового поспешили узнать, кто наткнулся на их охраняемые орудия.

– Скажем так… нет. Поговорим об этом позже. Вопрос в другом, где личный состав батареи?

– Часа три назад командир батареи капитан Воронин собрал всех и сообщил, что принял решение уходить на восток, к своим. Через полчаса, как они ушли, в той стороне стрельба была и что-то тяжелое гудело. Кажется, бронетранспортер.

– А вы?

– А мы такого приказа не получали. У нас один приказ: охранять орудия и людей. Если бы они их взорвали, мы бы ушли.

– Принципиальный, я посмотрю, ты, мичман.

– Какой есть, товарищ старший лейтенант, – угрюмо ответил Фадеев.

– Тягачи для орудий где?

– Да там на весь дивизион было всего четыре трактора, вот их по очереди и растащили по позициям. Батарея шестнадцать раз огонь открывала по заявкам войск, пока снаряды не кончились. Потом мы все вместе закатили орудия в лес и замаскировали. Переждали, когда стрельба вокруг уляжется, и вот, оказались в таком положении. Артиллеристы бросили свои орудия и ушли, а мы остались.

– Все ясно. Сколько вас?

– Извините, товарищ старший лейтенант, но я не знаю, настоящий вы командир или нет. Тут вчера на дороге интересная история была. Наши убивали наших, вот я и имею сомнения. Да и один вы почему-то, без своего подразделения.

– Хорошо, я подойду. Обменяемся документами, я тоже вам не очень доверяю.

Что флотские настоящие, я не сомневался, так как не помнил, чтобы диверсанты были одеты в такую форму. Командиры РККА или НКВД – это пожалуйста, но никак не флотские. По крайней мере не в степях.

Пока Фадеев изучал мое удостоверение, я бегло пролистал его. Нормальное оно было, как и положено.

– Убедились? – спросил я, возвращая свои документы в карман гимнастерки. Мичман, кстати, немного озадаченно посмотрел, во что я одет, то есть что не по форме.

– Вроде нормально, товарищ старший лейтенант.

– Постройте своих гидробойцов. Только так, чтобы с дороги не было видно, а то, кажется, там очередная колонна появилась.

– Есть!.. Взвод! Стройся!

Углубившись вслед за мичманом в лес, я обнаружил там три десятка краснофлотцев. Судя по нарукавным нашивкам, семеро из них были младшими командирами. Старшины второй и первой статьи и один, если не ошибаюсь, главстаршина.

– Двадцать девять человек вместе со мной, – сообщил мичман, когда я закончил изучать строй. На левом фланге стояли два «максима» на станинах и со щитками. Еще у четверых матросов были пулеметы Дегтярева, у остальных винтовки, и только у мичмана один-единственный ПП. Тот парнишка-часовой встал в строй у одного из пулеметов, он оказался подносчиком боеприпасов в расчете «максима».