Командир Красной Армии - Владимир Поселягин (2016)

Война оказалась не такой, как он представлял. Грязь и кровь, гибель новых знакомых и подчиненных. Потеряв два танка под Луцком, он с остатками батальона пробился из окружения. Там его командирскую машину подремонтировали, пополнили боезапас и дали еще одну. С тех пор они и воюют. Были и окружение, и прорыв, и недельное шатание по оккупированной территории. Атаковали колонны противника, чтобы добыть продовольствие и горючее. Так от семнадцати танков осталось два БТ и два плавающих. Остальные были потеряны в схватках с охраной автоколонн. Два дня назад они, обогнав передовые части немцев, доехали до моста, который мы позже взорвали. Там их перехватила охрана и отправила на фильтр. А вчера, когда прозвучал панический вопль про прорыв, командир их группы капитан Ветлюра слил с обоих танков горючее и сбежал. Григорьеву и его людям было предложено следовать вместе, на броне, но лейтенанта душила обида, что вот так бросают его танки, которые столько ему послужили. Он и его подчиненные остались. Когда все сбежали, мехвод его танка в медицинской палатке нашел спирт, что привело к суточному запою всего взвода. Душили горе в водке. Правда, их больше развезло от долгого голодания, но все же.

– Что у тебя за люди?

– Надежные. Командир Т-38 сержант Никитин служит с тридцать третьего. Участник многих конфликтов. Мехводы тоже парни опытные.

– Ясно. Значит, слушай меня. Ты со своими тачанками поступаешь под мое командование. Видел, что с твоей техникой делают?

– Да. Мы им помогаем. Это действительно увеличит мощь нашего взвода. Мы ставим спаренные МГ. Проблема только с бронированием. Стрелки будут фактически открытыми, башни же срезали.

– Да? – я задумался. – А если использовать часть брони с башен и щитки «максимов»? У нас их шесть штук.

– Надо подумать… да и посоветоваться не мешает. Тут дело не в бронировании, а в назначении будущих машин.

– Молодец, правильный вопрос. Задача твоего взвода – моторизованное патрулирование берега Ужа на тридцать километров. В случае если патруль заметит попытку противника переправиться, не дать ему это сделать. При этом старайся обойтись без потерь. Если у немцев сильное прикрытие, то вызывайте помощь тяжелой артиллерии. В патруле будет один ваш танк, бронетранспортер, машина с пехотой и зенитка из третьей батареи. Там пулеметы, – пояснил я танкисту.

– Задача ясна.

– Пока мы без артиллеристов, но как только расчеты будут сформированы, то будем принимать заявки открывать огонь по скоплению противника с той стороны реки. Ты старший патрулей и отвечаешь за них. У начштаба старшего лейтенанта Майорова получишь план и маршруты патрулей, чтобы они не пересекались. Он в курсе. Это все. Удачи.

Когда получивший четкий приказ лейтенант Григорьев вышел, Александров пропустил в столовую Майорова.

– Есть что новое? – спросил я.

– Похоже, уже через полчаса мы сможем открыть огонь. Я поскреб по сусекам и нашел людей, которые служили на таких орудиях. Правда, в батареях Сазанова и Иванова теперь некомплект. Но два полных расчета у нас есть. Старшим я поставил старшину Молчунова. Одну батарею мы уже перевезли в ту низменность, и сейчас бойцы хозвзвода маскируют ее. Вторую батарею только что начали перевозить.

– Хорошо. Что со связью?

– Одна радиостанция у Фадеева, вторая у Молчунова. Они уже связались друг с другом. Молчунов сообщит мичману, когда будет готов открыть огонь. Шифр там простенький, оба радиста татары. Говорят на своем языке. Две радиостанции ставят на танки, те, что с самолетов сняли. Ну, и стационарная в радиоузле. Слушает эфир. Если что, мы до Москвы можем докричаться.

– Хорошо. У немцев отлично развита система пеленгации, так что одно сообщение с одного места. Пусть чаще меняют позиции, чтобы не накрыли артогнем.

– Они в курсе. У меня пока все. Сам знаешь, я только орудиями занимался.

– Хорошо. Вот, я накидал план обороны этого участка. Надо его утвердить и раскидать штаты.