Командир Красной Армии - Владимир Поселягин (2016)

– Так ничего сложного не было, выделил двадцать хороших стрелков с винтовками, заряженными патронами с зажигательными пулями, и приказал им стрелять по канистрам, что закреплены на танках и бронетранспортерах. А по грузовикам у меня стреляли крупнокалиберные пулеметы и орудия. Вот, кстати, у меня одна написанная мной памятка осталась. Тут все есть, даже как пехоте по самолетам огонь вести из личного оружия.

– По нашим временам – ценная вещь, – пророкотал подполковник, осторожно приняв сложенный вдвое лист бумаги. – Размножь и раздай командирам, – велел он капитану.

– Вы, товарищ подполковник, решили трофеи собрать?

– Да, к нам недавно остатки танкового батальона примкнули без матчасти. Всего пятьдесят человек, но теперь хоть танки у нас будут да бронетранспортеры. Я там видел несколько целых.

– Ясно, товарищ подполковник.

– Ты вчера Соколову что-то о прорвавшихся немцах кричал. Это правда?

– Да, товарищ подполковник, – вышел вперед стоявший рядом Адель. – Видел своими глазами.

– Ну-ка, покажите, где. Соколов, карту.

Мы с Аделем показали на карте, на каком переезде и перекрестке были немцы, и рассказали, в каком количестве.

– Ясно, – что-то прикинув в уме, пробормотал Прохоров. – Значит так, лейтенант, поступаете в мое распоряжение. Задача одна: отбивать атаки с воздуха на наши части.

– Извините, товарищ подполковник, но у нас приказ отойти к своим. У нас не сопоставимы скорости и…

– Ты не охренел, лейтенант? Тебе старший по званию приказывает.

– Есть охранять дивизию с воздуха, – вытягиваясь, козырнул я.

«Твою мать, надо было свалить, когда они еще не переправились. Идиот, решил лично предупредить их о немцах в тылу. Ага, отпустит меня Прохоров после того, как видел, что мы тут устроили, держи карман шире», – мысленно ворчал я, понимая, что мои планы рухнули.

– У нас от зенитной батареи осталась одна зенитка, бери ее под свое командование.

– Есть, товарищ подполковник.

Мы с Аделем отошли к нашей батарее.

– Старшина, приказывай завтрак. Сазанов, рассредоточь орудия, с этой минуты наша задача – охранять дивизию. Вернее, то, что от нее осталось.

– Есть!.. – козырнули оба названных командира.

– Сейчас позавтракаем и пойдем смотреть, чем это нас усиливать будут. Если повезет и там есть зенитчики, будет чем пополнить расчет орудия Дмитриева, – сказал я Аделю, подходя к «эмке». – Надо вещи компактно сложить, чую, скоро отберут нашу машину.

С одной стороны, мне не нравилось идти после стольких дней свободы под чье-то командование, но с другой, были в этом и свои плюсы. Медсанбат уцелел, и сейчас Медведева с худым военврачом осматривали наших раненых. Танкистов из взвода Богданова у нас забрали, как и связистов, и саперов, уменьшив взвод до тридцати человек. Приходил старший лейтенант из противотанкового дивизиона, в котором после отступления осталась одна сорокапятка. Они забрал обе трофейные противотанковые пушки со всем запасом снарядов, хотели еще расчеты, но тут уже я уперся. Приходили минометчики, лишив нас пяти минометов и мин. Расчеты я тоже не отдал. Ладно хоть погранцы, после беседы с особистом дивизии, остались со мной. Правда, старшина наш батарейный был в бешенстве от присоединения: мало того что почти все продукты забрали – люди в дивизии не ели вторые сутки и наблюдали за нашим завтраком такими глазами!.. – так еще и горючее выгребли.

После завтрака, убрав помытые котелки в машину и посадив Аделя заполнять журнал, я пошел принимать пополнение. Зениткой оказалась та же система, что и у Индуашвили – счетверенные «максимы», только установленные на телеге. Вернее, перевозили их на телеге, а для стрельбы устанавливали на землю.

Как только телега с пулеметами, боеприпасами и сопровождающими их бойцами переправилась через брод и подъехала к нам, вперед вышел худощавый лейтенант лет двадцати пяти.