Командир Красной Армии - Владимир Поселягин (2016)

Тот тоже расписался и, достав из планшета печать, несколько раз дыхнул на нее и поставил оттиск в журнале. После чего стал читать. Один из старших лейтенантов присоединился к нему.

– Кстати, лейтенант, почему вы в красноармейской форме? – спросил Прохоров, после того как подошедший танкист закончил доклад. По его докладу – шесть танков в отличном состоянии. Еще одному вернут сбитые нами гусеницы, и он тоже вступит в строй. Кроме семи танков у нас были три бронетранспортера и восемь грузовиков во вполне приличном состоянии. Все пять бензовозов, к сожалению, сгорели.

Я поморщился, об этом у меня спрашивали все кому не лень.

– Товарищ подполковник, на поле боя командир не должен ничем отличаться от простых бойцов, а иначе он станет легкой целью для снайпера и подразделение останется без командира, превратившись в сброд. Все командиры у меня в подразделении по моему приказу переоделись в такую же форму, только особист все еще щеголяет в командирской.

– М-да… – задумчиво протянул Прохоров. – А знаешь, ты прав, у нас неоправданно большие потери в командирах, дошло до того, что на роты приходится штабных командиров ставить.

– Я также могу привести множество подобных примеров, из-за чего и принял такое решение, – кивнул я.

– Я уже понял, лейтенант. Значит так, слушай боевой приказ. Дивизия выдвигается через час, твоя задача – оборона боевых порядков от налета авиации.

– Есть. Разрешите доложить?

– Докладывайте.

– По моему приказу разведдозор на мотоцикле выдвинулся к деревне Березовка и там ожидает нас. Я хотел выводить батарею из окружения по этой дороге. Там минимальный шанс нарваться на немцев.

– Да? Ну-ка показывай, что ты там надумал.

Карта у Прохорова была новенькой, трофейной. После того как я показал свои предыдущие планы по отходу, подполковник покивал и сказал:

– Мы так же уходить планировали, но у тебя больше уход на север, а мы планировали пройти вот так.

– Товарищ подполковник, так нам не пройти мимо этой железнодорожной станции, а я более чем уверен, что там уже немцы. Лучше полями, шансов больше.

– Ты нас еще поучи, – добродушно хмыкнул Прохоров. – Свободен пока. Через сорок минут выходим.

– Товарищ подполковник, забыл совсем. У нас там артисты из московского театра на гастролях. С ними еще музыканты были, но во время налета несколько дней назад они разлучились.

– Что за артисты?

– Да обычные. Одна девка вроде известная, фамилия у нее… как же там?., а, Лопарева.

– Может, Ольга Лопарева? – переспросил майор, которого Прохоров называл Васильевым.

– Может, – пожал я плечами. – Красивая девчонка.

– А что они тут делали? – удивился подполковник, убирая карту в свой планшет.

– Гастроли вроде как. У артистов свой транспорт, автобус, была еще полуторка, но мы ее реквизировали под боеприпасы. Сейчас они под присмотром командира хозвзвода старшины Непейбороды.

– Васильев, займись ими. Пусть товарищи артисты ни в чем не нуждаются.

– Есть.

Капитан Соколов, с которым мы отошли в сторону, быстро дал мне расклад по командирам. Васильев исполнял обязанности начальника штаба дивизии, которая выходила в составе остатков двух стрелковых полков – двести шестнадцатого, в котором Соколов был комбатом, а сейчас и.о. командира, и двести семнадцатого, в котором до этого майор Васильев был начштаба. А также артиллеристов гаубичного полка без матчасти и полковой артиллерии из тех самых трех полковушек. Всего командиров уцелело едва ли тридцать человек на две тысячи триста бойцов дивизии. Вот такие дела.

Вернувшись в дивизион, я собрал командиров штаба. То есть нас троих – меня, Майорова и Аделя.

– Как вы знаете, создание дивизиона одобрили, более того, теперь это подтвердили приказом. Саш, вот, держи его, – передал я Майорову приказ. – С этой минуты мы официально приданы сто третьей стрелковой дивизии, документы подготовит майор Васильев, ты, Саш, согласуй это с ним.