Командир Красной Армии - Владимир Поселягин (2016)

Вернувшись на вокзал, я принял у Бутова командование обороной, пока Васильев оформлял бумаги. Адель вышел и уехал в деревню – там разведчики что-то обнаружили.

Через час колонна до предела нагруженных машин выехала со станции, еще через пять минут нас догнали разведчики, а сзади появилось зарево. Адель, по приказу Васильева, поджег все, что мы оставили.

Добрались, вернее, вернулись мы почти благополучно. Только одна машина сломалась по пути, пришлось ее бросить, переместив груз в другие машины, в основном на мои зенитки, а то, что не смогли забрать, уничтожили. Но ничего, все же добрались. Причем вовремя. Люди уже были подняты и готовились выступать. Короткий отдых пошел на пользу.

Выступили в четыре часа утра вместо запланированных трех. Причина банальна: нужно было частично разгрузить машины и распределить грузы между бойцами. А одеть семьсот с лишним человек в форму? Это моим хорошо. Им еще в первый приезд старшина прислал комплекты формы, и они были переодеты и вооружены, а остальных только начали обмундировывать.

Так что то, что уложились за час, это еще нормально. Главное, мои машины более-менее освободили, есть на чем везти боеприпасы, горючее и продовольствие. Из двадцати трех моторов, что были в дивизии, только моя «эмка» не приседала от груза. Да и то Непейборода в багажник умудрился впихнуть ящики с рыбными консервами да патронами к ТТ.

Но как бы то ни было, когда на небосклоне зажглась светлая полоска, предзнаменующая скорое появление солнца, дивизия потянулась из леса на дорогу, что вела в сторону фронта. Мы его, кстати, слышали. Едва доносившиеся раскаты глухо рокотали где-то вдали.

Предложенный мною способ охранения от воздушных налетов оказался удачным – и зенитчики сидят на своих местах готовые открыть огонь, и дивизия под прикрытием. К тому же мои бойцы провели ликбез простым стрелкам, объяснив, что и те своими винтовками вполне могут сбить немецкий самолет. Особенно если стрелять залпом. Вроде прониклись.

Я сидел на месте водителя, так хотел сам вести, хотя и заменил пятерых водил на некоторых зенитках и грузовиках на профессионалов; и снова был в красноармейской форме. Медведева зашила дыру и вернула мне гимнастерку, так что я сразу переоделся.

Утро сразу встретило нас неприятностями. Буквально через полтора часа, когда мы удалились от леса едва ли на восемь километров, появились первые немецкие бомбардировщики. А дальше начался ад – за один день нас бомбили и штурмовали восемь раз.

Во время второго налета мы сбили два «лаптежника». Одного сразу – он не выходя из пике врезался в землю; второго зацепили. Было видно, как летчик пытался на бреющем поднять нос, чтобы перелететь высокий холм, но не преуспел. Мы с удовольствием наблюдали облачко взрыва на месте столкновения с землей. Это, видимо, остудило немецких летчиков, дальше нас бомбили высотники с пяти километров. По движущимся войскам такие использовать было не айс, и как результат – потерь за шесть их налетов оказалось меньше, чем за два от штурмовиков. Но все же мы потеряли только убитыми почти восемьдесят человек. Раненых грузили куда придется: на ящики с боеприпасами под тенты грузовиков, теснили других раненых на телегах, несли на носилках – в общем, выкручивались.

Из-за постоянных бомбежек и так невеликая скорость еще снизилась. Нужно было тушить горящие машины, чтобы спасти груз, хоронить убитых, отбивать атаки. Так что к восьми часам вечера, когда объявили остановку на привал, по карте получалось, что мы преодолели всего тридцать один километр. За весь день мой дивизион безвозвратно потерял всего одну машину с зениткой и всем расчетом. Прямое попадание, светлая память парням из расчета младшего сержанта Миронова. Да, мы лишились одного ДШК, но дивизион продолжал оставаться силой, и должен сказать, грозной силой.