Пути-дороги - Константин Борисов-Назимов (2020)

– Бога ради! Да с чего?! – удивился я. – Мы с Мартой знакомы давно, но между нами никогда ничего не было! Гм, если уж откровенно, то так сложилось, что нас друг от друга что-то отталкивало, поэтому в определенный момент принял решение не перечить высшим силам. Не предназначена она мне.

– Эльза? – поинтересовался ротмистр с какой-то грустью и одновременно облегчением в голосе.

– Я ведь из Германии совсем недавно приехал, – медленно произнес я, решая про себя вопрос отношения к певице, – сразу отправился в больницу, посмотреть, как тут дела и есть ли проблемы. Да и как-то не слишком задумывался в пути об Эльзе.

– Гм, ну, про путешествие в одном купе с журналисткой мне доложили, – кивнул ротмистр. – Хочу еще добавить, чтобы ты знал: Келер заинтересован в одном крупном проекте, под эгидой империи. Роман Романович познакомил Эльзу с господином Пержиным, ответственным за принятие решения, который занимает должность заместителя министра по строительству.

– Хм, ты мне тонко намекаешь, что постель в доме певицы занята, а у меня уже рога? – хмыкнул я.

– Ну, насчет рогов не стал бы уж так откровенно говорить, но не думаю, что тебе будут рады в доме у Эльзы, если ты явишься без предупреждения, – хмыкнул ротмистр.

Интересное получается кино, Келер меня из своих стратегических партнеров вычеркнул. Почему? Почуял более крупный куш или это сама Эльза так решила? Прислушался к себе и не почувствовал ни грамма сожаления. Да и, честно говоря, с теми планами, что наметил, на какие-либо интрижки нет времени.

– Хорошо, с этим все понятно, – налил я себе из кофейника кофе, выбрал наименьший кусочек колотого сахара, лежащего на блюдце, и, положив его в чашку, стал задумчиво помешивать ложкой. – Давай дальше, насколько понимаю, первый вопрос был главный и личный, второй касался непосредственно меня, но это, как говорится, цветочки.

– Сложно расставить приоритеты, – поморщился Ларионов. – Из Германии от канцлера пришло официальное извинение и заверение, что в отношении господина Чуркова никаких приказов об аресте не отдавалось, а тот, кто проявил непозволительное рвение и не смог понять сути просьбы руководителей империи, понесет наказание по всей строгости.

– Смешно, – хмыкнул я. – А движение войск к нашим границам они как комментируют?

– Это еще не все, – покачал головой ротмистр. – Канцлер пишет, что господин Чурков в любое время, невзирая на внешнеполитическую обстановку, может посещать немецкую империю и будет неприкосновенен. Мало того, готовится указ, что вы, Иван Макарович, за заслуги перед Германией получите статус почетного гражданина.

– Охренеть! – озадаченно потер я переносицу. – А разве существует статус почетного гражданина, который является подданным другой империи?

– А немецкие господа такой ввели, за подписью императора! – добил меня Ларионов, и в глазах его мелькнула подозрительность. – Не поделитесь, что там происходило, после того как вы вышли из поезда на перрон?

Ха, а ведь Ларионов меня в чем-то подозревает! Ну, письмо канцлера Германии должно навести на подобные мысли. Впрочем, бо́льшую часть времени я провел с Анзором и его подручным, так себе алиби, конечно, но за неимением лучшего… Правда, вор что-то не спешит возвращаться, однако мне и скрывать нечего, да и сам хотел ротмистру поведать про странное поселение. Мой рассказ затянулся, Ларионов сперва недоверчиво выслушивал, но по мере повествования черты его лица разгладились, из глаз ушла подозрительность, и он стал забрасывать меня уточняющими вопросами. Больше всего Вениамина Николаевича озадачило поведение господина Брауна.

– Простая благодарность? Нет, думаю, тут какие-то далеко идущие планы, но вычислить их мы не в состоянии, – поставил точку ротмистр.