Природа зверя - Луиза Пенни (2017)

Бовуар и Лакост поднялись, чтобы поздороваться с ним. Он улыбнулся им, потом пожал руку пожилому ученому.

– Профессор, – сказал он, улыбаясь, и посмотрел на двух остальных.

– Позвольте вас познакомить, – сказала Лакост. – Мэри Фрейзер и Шон Делорм из Оттавы. Они служат в КСРБ. А это Арман Гамаш.

Делорм встал и пожал руку Гамашу, Мэри Фрейзер, не поднимаясь, рассматривала вновь прибывшего.

Пыталась вспомнить, кто он такой. Жан Ги знал это выражение. Знакомое лицо, знакомая фамилия. Но в непонятной обстановке.

И тут она вспомнила:

– Конечно же! Гамаш. Из Квебекской полиции.

Это прозвучало почти как «Ренфрю из Королевской конной полиции»[41].

– До недавнего времени из Квебекской полиции, – уточнил он, садясь на свободный стул рядом с ней. – Мои прежние коллеги так добры, что приглашают меня. А мы с женой вышли на пенсию и живем теперь здесь.

Бовуар не уставал удивляться способности Гамаша преуменьшать собственную значимость. А еще он увидел, как крутятся колесики в голове Мэри Фрейзер. На несколько мгновений она стала выглядеть менее похожей на степенную даму и более проницательной. Но потом это прошло.

– Наверное, вас беспокоит вся эта заварушка, ведь вы уже думали, что подобные вещи остались в прошлом, – сказала Мэри Фрейзер.

– Ну, я могу участвовать или не участвовать в деле. Когда ответственность несет кто-то другой, все воспринимается иначе.

Габри принес яйца «бенедикт» для Шона Делорма, а для Мэри Фрейзер – блинчики, начиненные засахаренными яблоками и сбрызнутые сиропом. На краю тарелки лежали кусочки копченого бекона, выдержанного в кленовом сиропе.

– Прекрасный выбор, – сказал Арман, заговорщицки подаваясь к ней.

Мэри Фрейзер вспыхнула от удовольствия, но тут же, пытаясь скрыть непроизвольную реакцию, показала на бумаги в руке Лакост:

– Это по «Проекту „Вавилон“»?

– В некотором роде. В основном здесь про Джеральда Булла. – Лакост подняла бумаги. – Цензурированный текст, поэтому бóльшая часть о «Проекте „Вавилон“» удалена.

– Откуда вы их взяли? – спросил Розенблатт, взяв лист и просматривая его.

– Из архивов.

– Но как вы их получили? – удивился он. – Я столько лет пытался их раздобыть!

– А вот если бы вы поступили в полицию, вам бы тоже, наверное, повезло, – сказала Лакост.

Она поймала взгляд Гамаша и увидела в нем благодарность. Она не собиралась упоминать про мадам Гамаш.

Розенблатт нахмурился, но ничего не сказал. Мэри Фрейзер взяла бумаги, просмотрела их и задержала взгляд на черно-белой фотографии Джеральда Булла.

– Вы его когда-нибудь видели? – спросила Лакост, и Мэри Фрейзер отрицательно покачала головой.

– Это его известная фотография, – сказала она. – Пожалуй, другие мне не попадались. Странное нежелание фотографироваться для человека с таким самомнением.

Мэри Фрейзер положила фотографию и принялась читать печатный текст.

– Занятное чтение, – заметила Изабель Лакост. – Подробности вымараны, но отчеты подтверждают, что Джеральд Булл был готов продавать оружие кому угодно. Не только иракцам.

– Кажется, мяч послан вам, – сказал Розенблатт агентам КСРБ. – Если только вы не попросите меня ответить.

Мэри Фрейзер посмотрела на него с раздражением, но поняла, что выбора у нее нет:

– Здесь все сказано верно. Джеральд Булл в Брюсселе совершенно распоясался. Он заключал контракты со всеми подряд. Все законные власти, которые прежде с ним сотрудничали, отвернулись от Булла. Он стал прокаженным.

– Расскажите им про СССР, – предложил Розенблатт, явно довольный собой.

Делорм бросил на него испепеляющий, как ему казалось, взгляд, который на самом деле производил смешное впечатление.

– Булл использовал Советы и Южную Африку как распространителей его оружия и конструкций, – сказала Фрейзер. – Но как вам известно, самый крупный контракт он заключил с иракцами. Он был совершенно безнравственным человеком.