Природа зверя - Луиза Пенни (2017)

– И я тоже так думаю, – сказала Лакост. – Они совсем не такие путаники, какими кажутся. Неужели они и в самом деле проводят все свои дни за введением информации в компьютеры?

– И за чтением, – сказал Бовуар Гамашу. – Я вам говорил: это опасное занятие.

– Сомневаюсь, что спортивная страничка тебя убьет, mon vieux.

Принесли завтрак. Блинчики и сосиски для Гамаша и Бовуара, яйца «бенедикт» для Лакост.

Габри поставил на стол корзиночку с теплыми круассанами и улыбнулся Лакост.

Бовуар перевел взгляд со своей начальницы на удаляющийся передник Габри.

– Мы с ним провели незабываемую ночь, – сказала Лакост.

Арман медленно опустил нож.

– Это ты. Ты сказала Габри про суперорудие, – прошептал он очень тихо, чтобы не услышал профессор Розенблатт. – И попросила его растрепать всей деревне.

Изабель Лакост слегка пожала плечами:

– Oui.

– Так это ты? – поразился Бовуар. – Зачем?

– Все согласны с тем, что пушка может стать опасной, попади она в руки людей, которые желают нам зла, – сказала Лакост. – Такое орудие опасно даже в руках наших соотечественников. В особенности если оно окружено тайной. Но я сделала это не в целях национальной безопасности. Если честно, то я недостаточно умна, чтобы разобраться во всех деталях этого зверя.

Гамаш никогда не сомневался в уме Изабель Лакост. Он всегда с уважением относился к своей молодой протеже. А сейчас проникся к ней еще большим уважением.

– Ты сам говорил об этом, Жан Ги, – продолжила она. – Расследовать убийство Лорана практически невозможно, если мы умалчиваем о мотиве. О пушке. Мы в долгу перед Лораном, а не перед КСРБ. И потом, если убийца хочет сохранить существование суперорудия в тайне, то лучшее, что можем сделать мы, – это не идти у него на поводу. Вытащить пушку из тайника. Посмотреть, насколько это испугает убийцу. И, как учили нас вы, месье Гамаш, испуганный убийца разоблачит себя сам.

Он действительно так их учил. Но обоих мужчин поразила не столько ее логика, сколько обращение к Гамашу – «месье». Изабель впервые не назвала его старшим инспектором.

Это было естественно, здраво. И соответствовало действительности. Но Арман Гамаш почувствовал себя так, словно с него соскребли татуировку.

– Чему еще я тебя научил? – спросил он.

– Никогда не пользоваться первой кабинкой в общественном туалете, – сказала Лакост.

– А кроме этого?

– Убийца опасен, – сказала она. – А испуганный убийца опасен вдвойне.

Гамаш поднялся:

– Ты пошла на большой риск, старший инспектор. Нанесла удар КСРБ по самому больному месту. По их тайным планам. Что ж, по крайней мере, теперь мы увидим их реакцию. К тому же ты дала сильный пинок убийце, а он все еще остается невидимым для нас.

– Надеюсь, это заставит его действовать, – сказала Лакост, тоже вставая.

Она вгляделась в лицо бывшего наставника, такое знакомое после множества подобных разговоров. Вот только в прошлые разы тяжесть решения всегда ложилась на его плечи.

– Я совершила ошибку? – спросила она.

– Если и так, то я бы совершил точно такую же, – ответил Гамаш и улыбнулся. – Это опасно, но необходимо. Сейчас не время для робости. Или тайн.

– Кроме наших тайн, – уточнил Бовуар.

Глава восемнадцатая

Майкл Розенблатт оторвал взгляд от своего французского тоста и увидел, что полицейские собираются уходить.

Он читал, делал заметки на память и ел. Приезд в эту деревеньку стал для него открытием. Да и сама деревня была открытием. Как и превосходные французские тосты, сосиски и кленовый сок, почти наверняка добываемый из деревьев, которые он видел в окне.

Но главным откровением стала пушка. Если бы, когда он пролез на четвереньках сквозь то маленькое отверстие, раздался небесный хор, он бы ничуть не удивился.

Перед ним стояло суперорудие Джеральда Булла. Купалось в лучах прожекторов.