На льду - Камилла Гребе (2016)

– Завтра мы встречаемся с ревизором «Клотс и Мор». Они проводят внутреннее расследование деятельности директора. Ходят слухи, что он отпраздновал свое сорокалетие за счет компании. Посмотрим, что они нам сообщат.

Грегер Сэвстам выглядит усталым и озабоченным. Видно, что ответы Манфреда его не удовлетворяют.

– Даже если он растратил деньги компании, это не значит, что он убийца. Может, займемся чем-то более полезным? Например, попросим помощи у прессы? Сделаем нестандартный ход?

– Но мы уже сообщили прессе, что в его доме найден труп женщины и что сам он в бегах, – возражает Манфред.

Грегер Сэвстам только отмахивается.

– Я знаю. Я не это имел в виду. Может, опубликуем фото жертвы, чтобы ее опознали?

– В таком виде? Обычно мы так не делаем, – колеблется Манфред.

– Мне плевать, что мы обычно делаем. Мы топчемся на месте. Мы не можем сидеть тут, ковыряться в носу и гадать, что он делал с использованным женским бельем.

– Можно сделать реконструкцию лица, рисунок, – предложила Санчес. – Это лучше, чем печатать отрубленную голову.

Грегер устало смотрит на нее:

– Это лучшая идея из тех, что я от тебя слышал за долгое время, Санчес. Займись этим.

Я сижу в кожаном кресле перед камином и читаю старый протокол дела об убийстве Кальдерона. Огонь потрескивает в камине. На мраморном журнальном столике рядом горит свеча. Странно видеть свои собственные высказывания и выводы. Столько лет прошло. А моя жизнь практически не изменилась. Я живу в той же квартире с тем же мужчиной. Единственное изменение в моей жизни – это собака.

Я смотрю на Фриду, свернувшуюся клубком у моих ног. Она спит и дёргает во сне ногами, словно ей снится сон про охоту и погоню. Я возвращаюсь к протоколу. Помню, что мы долго обсуждали, зачем убийце понадобилось подклеивать глаза жертве. Я закрываю глаза, наслаждаюсь теплом от камина, думаю. Зачем преступник подклеивает глаза трупу? А именно это нам сказали криминалисты. Причем пост мортем – после наступления смерти. Они это выяснили по пятнам крови под скотчем. Убийца поставил голову жертвы лицом к входной двери и подклеил глаза так, чтобы голова смотрела на входящих в квартиру. Зачем? Может, убийца знал, кто найдет Кальдерона? Может, это было послание? Или он просто хотел унизить жертву, как это делали кельты, привязывая головы врагов к седлу и везя домой в качестве трофеев? Из прихожей доносится лязг ключа в скважине. Фрида замирает, вздрагивает, вскакивает и мчится в прихожую, виляя хвостом от радости. Надо спрятать протокол, чтобы не злить Уве. Он придет в ярость, если найдет его, но у меня нет сил. Я так и сижу с протоколом в руках. Муж стоит в дверном проеме. Серые волосы растрепаны. Лицо красное от холода. Бордовый пуловер обтягивает живот. По нему видно, что он раздражен. У мужа бывают такие дни, когда он возвращается с работы в дурном настроении. Обычно это бывает после того, как он поругается с кем-то на работе. Сначала он молчит, но постепенно начинает изливать свое раздражение на меня. И всегда виноват или некомпетентный коллега, или невежливый пациент.

– Привет, – говорит он.

– Привет.

Он продолжает стоять в дверях, переминаясь с ноги на ногу, словно не зная, что ему делать.

– Как прошел день?

– Хорошо. А твой?

Он пожимает плечами.

– Как сказать. Начальство нанимает не самых умных сотрудников. И меня уже достало обучать всех этих иностранных врачей, которые не могут отличить шизофрению от биполярного расстройства и не способны даже заполнить больничный журнал, потому что плохо говорят по-шведски.

– Я понимаю.

Он что-то ворчит, но я не могу разобрать. Иногда Уве издает такие звуки, но я так и не научилась их распознавать, несмотря на то что мы столько лет вместе. Наверно, подобные звуки издают младенцы, когда еще не умеют говорить, и родители инстинктивно угадывают, что им в данный момент нужно.

– Кстати, ты купила вино на завтра?