Спящий - Павел Корнев (2016)

С берегом Риверфорт, где последние полвека располагался Императорский монетный двор, соединяла дуга старинного моста, но пользовались им нечасто; обычно сообщение с внешним миром велось через пристань, расположенную с противоположной стороны острова-форта.

Оценив изгиб моста, уклон тротуара и ширину набережной, я платочком вытер покрывшийся испариной лоб и двинулся дальше. Простреленное бедро ныло все сильнее, но я не поленился пройти пару кварталов, прежде чем свернуть с набережной и двинуться в обратный путь по параллельной улочке. Здесь меня интересовали проходные дворы многоквартирных домов с крытыми черепицей островерхими крышами, закопченными трубами и слуховыми оконцами. А в особенности – застроенный сараями пустырь между двумя особняками, как раз напротив въезда на монетный двор.

На первый взгляд затеряться в округе после броска бомбы представлялось делом нехитрым, карты могли спутать лишь местные обитатели. На лавочках в тенистых двориках сидели седовласые старушки, пили пиво за столиками пришедшие с работы мужички, гоняла по дороге набитый тряпками мяч пацанва, копошились в наваленной у забора куче мусора ребята помладше.

Но это вечером. А в полдень?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

3

Где провести ночь человеку, которому некуда идти? Снять номер в гостинице или же до самого утра слоняться по пустынным улицам?

Опыт работы в сыскной полиции подсказывал, что поступать подобным образом весьма опрометчиво. Мои приметы, вне всякого сомнения, уже доведены до всех детективов крупных отелей, а по небольшим гостиницам наверняка пройдутся сыщики в штатском. Да и оказаться задержанным за подозрительное блуждание по ночному городу мне нисколько не хотелось.

Центральный вокзал? Его будут шерстить в первую очередь, ничего не стоит нарваться там сегодня на полицейскую облаву.

Столица все сильнее погружалась в сумерки. Где-то зажигали газовые фонари, где-то включалось электрическое освещение, и начинали сиять ярким светом витрины и вывески. От их блеска заломило глаза и захотелось нацепить на нос темные очки, но я сдержался. Пристрастие к черным окулярам наверняка фигурировало во всех списках моих особых примет.

Приняв заинтересованный вид, я встал у тумбы с театральными афишами, но все мысли были заняты исключительно тем, где провести эту ночь. Забираться в какой-нибудь заброшенный дом или пытаться найти приют на пыльном чердаке откровенно не хотелось.

В этот момент с соседней улицы вывернул полицейский броневик и под размеренный стрекот движка неспешно покатил вдоль обочины, а стоявший на подножке констебль принялся высвечивать поворотной фарой лица прохожих.

На миг я замер на месте, но сразу сбросил оцепенение и зашагал по тротуару, лихорадочно высматривая боковые проходы. Так и подмывало ускорить шаг, но мой маневр и без того привлек внимание полицейских, и, если начну суетиться, они точно решат задержать подозрительного гражданина для выяснения личности.

Как назло, с моей стороны улицы дома были выстроены впритык друг к другу, а редкие проемы между стенами закрывали высокие решетки. Пороховой движок тарахтел за спиной все отчетливей, и тогда я с уверенностью добропорядочного горожанина перешел через дорогу прямо перед носом броневика. Задерживаться на улице не стал и с ходу юркнул в развлекательное заведение с характерным названием «Синема».

На входе пришлось заплатить за билет, а потом еще под звуки приглушенной мелодии тапера дожидаться начала очередного сеанса в прокуренном вестибюле. Иного способа покинуть заведение через черный ход, кроме как пройти через зал, не оказалось.

Когда минут через пять объявили новый сеанс, я намеренно не стал торопиться, дабы в темноте незаметно проскользнуть прямиком на выход, но неожиданно для самого себя заинтересовался титрами и опустился на крайнее сиденье предпоследнего ряда. Фильм назывался La momie, и, что интересно, он был цветным. Раскрашенным вручную, полагаю.